Не шубой единой

Сегодня мало кто знает, что меховая отрасль в стране уже много лет переживает не лучшие времена, а Россия из экспортера меха давно превратилась в импортера. Особенно нас «выручает» наш извечный сосед (и конкурент) Китай, который за несколько лет с нуля создал мощную меховую отрасль и готов всерьез побороться за российский рынок. Как поживают вятские меховщики, а главное, на сколько сурова будет для них предстоящая зима, выясняли эксперты в эфире «Эхо Москвы в Кирове».

 

За державу обидно

Олег Прохоренко, главный редактор газеты «Бизнес Новости»:

Под вопросом «переживет ли меховая отрасль «суровую русскую зиму» мы, конечно, имели в виду не столько календарную зиму, сколько те условия, в которых меховщикам приходится жить и работать. Хотелось бы начать с вопроса, откуда берутся меха, вятские меха? И об уникальном предприятии (в России осталось всего 25 зверохозяйств, подобных «Вятке»). Как себя сейчас чувствует звероводческая отрасль в стране?

 

Валентина Сивкова, директор зверохозяйства «Вятка»:

У нас производится норка нескольких цветов, лисицы, песцы, енотовидные собака, в том числе и уникальная вятская огневка, которая знаменита на весь мир. И да, вы совершенно правы, предприятий, подобных нашему осталось в России всего около 20-30.

 

Светлана Занько, главный редактор «Эхо Москвы в Кирове»:

Как я вижу по отчетам за 2013 год, сегодня меховая отрасль включает в себя около 20 крупных и 150 мелких предприятий. Что, кстати, значит «крупное предприятие»?

 

Валентина Сивкова:

Крупное предприятие — это предприятие, производящее 100 тысяч шкурок ежегодно.

 

Светлана Занько:

...хотя в том же отчете сказано, что мощности российских меховых предприятий загружены на 30-40%.

 

Валентина Сивкова:

Мы лично работаем на полную мощность. Дело в том, что российский рынок потребляет от 14 до 16 млн шкурок в год в виде готовых изделий, а производит всего два миллиона. Российские звероводы, потеряв свои ведущие позиции в 1990-х годах, до сих пор вернуться на эти позиции не могут. Разрыв экономических связей, недостаток финансирования, недобросовестная конкуренция — все сыграло и до сих пор играет свою роль.

 

Светлана Занько:

То есть, ситуация с 90-х годов до сих пор не изменилась?

 

Валентина Сивкова:

В плане влияния на рынок иностранных производителей — да.

 

Светлана Занько:

В производстве норки немалую роль играют корма. Чем вы кормите?

 

Валентина Сивкова:

Кризис в звероводстве начался с уходом кормовой базы. Собственно, поэтому в свое время и снизилось резко поголовье. Да, был разрыв экономических связей и недобросовестная конкуренция, но в первую очередь — это падение уровня сельского хозяйства и переработки (в первую очередь, рыбной и мясной промышленности). Это был настоящий удар по животноводству в России.

 

Светлана Занько:

А что происходит сейчас? Особенно в условиях санкций?

 

Валентина Сивкова:

У нас сократилась переработка до конечного продукта. Все-таки, мы еще достаточно зависим от Запада. В связи с сокращением завоза говядины, свинины, курица пошла сразу напрямую не в фарше или котлетах, а в тушке. Мы лишились отходов, которые используем в качестве кормов. То же самое касается рыбы. В летний период основная масса кормов была в виде отходов от переработки красной рыбы. Той самой пресловутой норвежской семги, которую запретили.

Но я думаю, что уже началась и позитивная динамика, по крайней мере, куриный фарш начинает возвращаться. Мой прогноз: в течение ближайшей зимы тот уровень доступности кормов, который был в мае-июне-июле, он к нам вернется. Правда, дело в том, что для наращивания поголовья нам надо еще больше.

 

Олег Прохоренко:

Вообще, выросла ли стоимость кормов в свете последних политических событий? И как это в итоге влияет на стоимость вашей продукции?

 

Валентина Сивкова:

Стоимость кормов по некоторым позициям, конечно, выросла - примерно на 10-20%. Но какого-то решающего влияния на стоимость конечного продукта это не окажет. Зверя мы кормим год, а трудности пока испытываем только полтора месяца. Поэтому, если это и окажет влияние на себестоимость, то не более 0,5%.

 

Светлана Занько:

Вы говорите о том, что нужно пережить эти полтора-два месяца. Но откуда у вас уверенность в том, что санкции будут отменены и все наладится?

 

Валентина Сивкова:

Вопрос кормов так или иначе решится. Не думаю, что по ним будет рост цен, критичный для звероводства. Но вот что касается конкуренции по готовым изделиям — здесь будет самая жесткая конкуренция. И здесь мы конкурируем не только друг с другом (те самые 25 российских предприятий), но и с зарубежными производителями. В первую очередь, это Китай, который за последние 10 лет буквально с нуля довел объемы норки до 30 млн шкурок в год.

 

Олег Прохоренко:

Куда идет ваша продукция? Вы говорили о том, что торгуетесь на аукционах в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске. А на сколько ваша продукция востребована местными меховщиками?

 

Валентина Сивкова:

В Кировской области основной сегмент — это готовые изделия. У нас три магазина. Есть еще оптовая торговля. Второй сегмент — это полуфабрикат (35% от общего объема). Это выделанная и подобранная шкурка, готовая для пошива.

 

Светлана Занько:

Какие угрозы вы видите для себя в сегодняшней сложившейся ситуации?

 

Валентина Сивкова:

Я думаю, если в стране будут появляться новые зверохозяйства, то они нам конкуренцию не составят. Потому что это мизер на нашем рынке.

 

Светлана Занько:

За державу обидно?

 

Валентина Сивкова:

Конечно, да. Но мы готовы наращивать производство, как только к этому появятся предпосылки, мы изучаем рынок, мы прогнозируем, мы ждем подходящего момента...

 

Китай Китаю рознь

Олег Прохоренко:

Вопрос Елене Лантух, директору ООО «Белка». Как и чем сегодня живет старейшее слободское предприятие?

 

Елена Лантух, директор ООО «Белка»:

Предприятие живет, хотя многие, даже местные жители, спрашивают, что раз «Белки» не слышно и не видно, то есть ли она вообще? Мы не кричим о себе на каждом углу, как многие торгующие (не производящие!) предприятия, потому что быть производителем — это иметь массу плюсов и массу минусов. Эти годы были действительно для отрасли непросты. В начале 1990-х, когда открылись рынки, мы были неготовы все это принять и конкурировать наравне. Но мы все эти годы вели серьезную работу, чтобы в дальнейшем жить и развиваться.

Кстати, на днях у нас в «Гауди Холле» прошел небольшой показ нашей коллекции из белки, которая становится сейчас редкостью, хотя этот мех — мягкий и теплый.

 

Светлана Занько:

А что сейчас с этим видом меха, вообще, происходит? Вы вернули его на российский рынок? Сколько у вас он занимает в общем объеме торговли?

 

Елена Лантух:

Процентов десять.

 

Светлана Занько:

Сколько стоит сейчас белка?

 

Елена Лантух:

Примерно 90-100 тысяч рублей стоит шубка из белки. Для сравнения: норка чуть подороже в зависимости от цвета.

 

Светлана Занько:

Как вы думаете, не связана ли «меховая экспансия» из-за рубежа с тем, что зарубежные меховщики получают какую-то поддержку от своих государств.

 

Елена Лантух:

Я знаю, что в Китае настрой такой: если у тебя есть предприятие и ты занимаешь не только себя, но и ряд работников, то ты освобождаешься от всех налогов на ближайшие 2-3 года. Тебе дают возможность встать на ноги. Насчет существования каких-то отдельный льгот для мехового бизнеса — мы о таком пока не знаем.

Но у нас проблема даже не в поддержке, а в том, что мы - «сезонники». Мы работаем целый год для того, чтобы начиная, грубо говоря, с августа и до декабря все это продать.

Чем хороши мы, в смысле ООО «Белка»? Мы отслеживаем шкуру, из которой производим, от сырья до готового изделия, то есть, выбираем лучшие шкуры в сырье.

 

Светлана Занько:

Татьяна Евгеньевна, а на ваш взгляд, чему сегодня отдает предпочтение наш кировский потребитель?

 

Татьяна Ершова, коммерческий директор «Вятской меховой компании»:

У потребителей очень разные запросы. Иногда человек заходит и говорит: «Мне надо дешево», а иногда наоборот: «Это местный производитель? Мне нужна хорошая вещь».

 

Светлана Занько:

Китай — это всегда дешевая и некачественная вещь, я так понимаю?

 

Татьяна Ершова:

Китай Китаю рознь. Есть у них и дорогие (и качественные) вещи. Только когда их сюда везут, то и продают, как Италию.

 

Светлана Занько:

А что должно сопровождать изделие, чтобы мы поняли, что это «хороший Китай»?

 

Татьяна Ершова:

Обязательная сертификация отменена, но сейчас есть добровольная, по нормам Таможенного союза. Если вы хотите хорошее качество, то обратите внимание на документы: кто импортер, на бирке может быть написано одно ИП, а в сертификате — совершенно другое, и т.д. Качество изделия прямо определяется ценой. 30 тысяч рублей норковая шуба стоить не может. Это мой окончательный вердикт.

 

Светлана Занько:

Производителей с каждым годом все больше и больше. За счет чего конкурируете?

 

Татьяна Ершова:

За счет цены и качества. Нет другого способа.

 

Светлана Занько:

Кстати, у нас есть еще одно предложение на рынке меха. Мы связались с Дмитрием Нелюбиным, соорганизатором акции «Животные — не одежда» и производителем шуб из искусственного меха под торговой маркой «DaMiNe».

 

Олег Прохоренко:

Дмитрий, чем были вызваны ваши акции? Действительно ли они вызваны любовью к животным или это такой маркетинговый ход?

 

Дмитрий Нелюбин:

На самом деле, это часть общероссийской акции. Кто-то на ней пиарился, кто-то — не пиарился. Сфера искусственного меха существует в России где-то 3-4 года, но у нас была цель — привлечь внимание к жестокому обращению с животными, а не рекламировать собственные изделия. Под собственной торговой маркой мы работаем первый год, а до этого торговали другими изделиями искусственного меха.

 

Светлана Занько:

А что вас вообще сподвигло открыть такой магазин?

 

Дмитрий Нелюбин:

Изначально это была любовь к животным (мы занимаемся бездомными животными в Кирове) и вегетарианство. Потом — понимание, что носить кожу и мех — это некрасиво и неэтично. Сегодня в месяц мы продаем 40-50 изделий. Наш покупатель, как правило, это люди, предпочитающие экологичный образ жизни, а также те, для кого натуральность материала не является основополагающим принципом при выборе вещи. Это радует.

 

Светлана Занько:

Тогда я хочу спросить наших гостей в студии, влияют ли такие акции на ваши продажи и на отношение потребителей?

 

Татьяна Ершова:

Да, защитники животных — товарищи весьма своеобразные. Они фанатично преданы своему делу, поэтому мы часто сталкивается с хамством на своих сайтах, с обвинениями в убийствах, с раскрашиванием красками стен и витрин наших магазинов и офисов. Хотя, вообще-то, есть статья Уголовного кодекса РФ, предусматривающая ответственность за порчу чужого имущества. А ведь все дело в нашей зиме. Невозможно из искусственных компонентов для нашей зимы создать теплую одежду. Их продажи это показывают: 45 изделий в месяц — это смешно.

 

Подготовила Светлана Муравьева

murraviova@yandex.ru