Виктор Вахштайн: «Наука не должна делать человека счастливым»
В Вятском государственном университете продолжает работу проект «Лекции в Политехническом».
«Быть умным модно», - говорят организаторы проекта и ждут каждую первую пятницу месяца самую «продвинутую» публику, людей, которым интересна научная мысль. В этот раз в вуз приезжал социолог Виктор Вахштайн, главный редактор журнала «Социология власти», директор Московского института социально-культурных программ, заведующий кафедрой теоретической социологии и эпистемологии, руководитель Центра социологических исследований Российской президентской академии. В четверг, 1 ноября, он провёл семинар для студентов и преподавателей ВятГУ, а на следующий день прочел публичную лекцию «Грамматика городского пространства».
На лекции Виктор Вахштайн рассказал о том, как видят город социологи:
Город изучают не только социологи. Это делает еще, например, урбанистика. Но урбанисты и социологи подходят к городу по-разному. Урбанистика смотрит на город «сверху», а социология — «изнутри». То есть, если урбанисты смотрят на то, как город будет выглядеть на картах Google, то социологи обращают внимание и на ландшафт, и на грязь под ногами.
Социологи могут помочь в работе архитекторам. Но расскажите о механизме. Сначала работают архитекторы или социологи?
Архитектор проектирует здание. Потом оказывается, что оно живет не совсем той жизнью, какую запланировал архитектор. Что-то идет не так. Люди постепенно приспосабливают его под себя, например, устраивают зоны отдыха или работы не в тех местах, где это было запланировано. Или что-то меняется, например, появляется компьютер, и телевизор уже убирается из центра комнаты. Соответственно, нужно что-то менять. Приходит социолог, объясняет, отчего это происходит, что-то меняется. Но это здание снова живет как-то иначе, снова что-то меняется. То есть, это такой постоянный процесс. Архитекторы, социологи, снова архитекторы...
Трудно найти области знания, где бы не «засветилась» социология. Есть социология образования, филологии, пространства, социология социологии. Она занимается даже изучением игрушек. Это наука, описывающая мир или структурирующая его?
То и другое. Это неотделимо одно от другого. Но социология сейчас – это индустрия советов, к сожалению. То есть, с одной стороны, социология сейчас на подъеме, с середины прошлого века. Социолог напоминает патологоанатома, который может объяснить все с помощью своего инструментария. Если в Корее начинается кризис, звонят социологу и он объясняет социальные последствия этого кризиса. Но в то время как социологи дают советы, разъясняют причины и следствия, развитие науки стоит. Дело в том, что наука не занимается утилитарным изучением мира. Наука должна создавать языки для описания мира. Но для этого ученым нужно закрыться в башне из слоновой кости, а не давать советы.
В свое время, в 19 веке, на таком же подъеме находилась психология. Психологи так же, как сейчас социологи, давали советы. Всем казалось, что эта наука поможет сделать людей счастливыми. Но не это задача науки, задача науки – описывать мир, создавать методологию его изучения. И в конце 19 – начале 20 веков был дефолт психологии. Думаю, в социологии тоже рано или поздно произойдет коллапс, и все встанет на свои места, наука снова будет описывать мир, а не давать советы.
И все же дайте совет. Вы приехали в Москву из провинции. За несколько лет стали признанным ученым. Как молодому человеку, который хочет заниматься наукой, стать ученым международного уровня?
Уехать из страны. Как можно быстрее. Потом можно вернуться. Я говорю о социальных науках. Мы можем заниматься исследованиями, но не наукой. Чтобы развивалась наука, нужно жить другой жизнью. Нужно сидеть в библиотеке, встречаться с коллегами. Сейчас я поеду домой, а потом в Манчестер. Там у меня будет десять дней нормальной научной работы. Каждый день я буду читать лекции – по одной. Остальное время смогу читать книги. Необходимо, чтобы у студентов была возможность обсудить со своими профессорами прочитанное. Должна быть секта, башня из слоновой кости. Оксфорд – это секта. В Шанинке, где я учился, мы могли несколько часов обсуждать три-четыре страницы научного текста. Но это только Шанинка – 20 человек. Что такое 20 человек для науки? У нас такой возможности нет, потому что нет запроса на описание мира, на создание языка описания. Всем нужны только исследования. Поэтому я говорю о том, что нужно уезжать. Спасение науки – в утечке мозгов.
В 90-е годы ученые уезжали из страны. Потом часть из них вернулась. Благодаря этому у нас сохранились социальные науки. Если бы никто не уезжал, сейчас не было бы вообще ничего.
К сожалению, на социологических факультетах образование довольно убогое. Надо сказать, что и многие студенты идут туда учиться, потому что их не взяли на другие факультеты.
Сейчас много говорят о популяризации науки. Ученые, пишущие научно-популярные книги, получают премии, находятся в зоне общественного интереса. Может быть, это как-то спасет положение? Придут хорошие студенты...
Нет. Студенты придут, но им тоже лучше получать образование за границей. А популяризация науки не имеет отношения к науке. То, что сейчас действительно растет интерес к науке — ну, хорошо. Какое-то время его не было, теперь домохозяйки могут смотреть по телевизору просветительские передачи, узнавать что-то новое для себя.
Можно попросить совет? Скажите, что можно сделать. Кировские чиновники постоянно думают, как сделать так, чтобы молодёжь не разъезжалась из города. Студентам-отличникам выплачиваются губернаторские стипендии, молодым специалистам, которые остаются в области, обещают подъемные. Дают гранты на социальные проекты. Так, например, один из театров делал спектакль с участием школьников «Я (не) уеду из Кирова». Что нужно сделать, чтобы люди оставались на родине?
Единственный нормальный совет: разберитесь в причинах. Социология может помочь в этом разобраться.. Но дать грант проще и быстрее, чем изучить проблему.
Мария Ботева
mariboteva@yandex.ru