6 лет из жизни Лиды

«…В епархиальном училище классной дамой была у нас Александра Емельяновна Пугачева по прозвищу «Емелька Пугачев». Высокая, худая, с выпуклыми совиными глазами. Старая дева, она не пользовалась любовью своих воспитанниц. И каких только гадостей мы ей не делали! Иногда учим уроки, а она сидит тут же, рядом, смотрит за нами. А мы все начинаем учить историю Емельяна Пугачева. И какой он был разбойник и вор и прочее. «Классуха» слушает нас и удивляется:

– Ах, девочки, неужели вам, кроме истории Пугачева ничего не задают?...

 

Самым любимым нашим учителем был учитель по русскому языку и литературе Гусев – оренбургский известный писатель. Его прекрасные, вдохновенные, полные огня уроки нас научили очень многому. Его мы обожали, похвал добивались. К его приходу класс был в образцовом порядке, мел перевязан ленточкой...

 

По географии был старичок, добродушный и немного глуховатый. Он вечно забывал наши фамилии, а чтобы вызвать меня к доске, согласно общим правилам, даже в самых младших классах, он был обязан назвать меня «госпожа Селивановская». Иногда придет в класс, и ему меня следует спросить. Девочек много, а как моя фамилия? Водит, водит по журналу ручкой, вызывает, и все невпопад. Он мог бы ко мне обратиться, сказать: «Вот Вы, госпожа... не помню Вашей фамилии, пожалуйте к доске». Но я на него никак не смотрю, уткнулась носом в парту, глаза вниз. Сплошное благонравие и смирение...

Об остальных учителях ничего не осталось в памяти.

 

Хочешь — пельмени, хочешь - торт

 

«Распорядок дня был простой:

- Подъем в 6 часов

- Туалет, завтрак до 8

- Занятия в школе до 12

- Обед в 12

- Прогулка до 15

- Занятие в классе до 17

- Чай в 17

- Домашняя работа до 20

- Ужин в 20

- Свободный час до 21

- Сон 21 час.

 

Питание было сытным и вкусным. Даже дома я не ела таких вкусных вещей. Обед обязательно из трех блюд. На третье сладкое, чай со сливками или кофе с пирожком или со свежей булкой с маслом. Завтрак и ужин из двух блюд. Ежедневно в кухне дежурили старшие воспитанницы, они же с поваром составляли меню. Поэтому меню иногда было самым неожиданным. Хочешь пельмени – пожалуйста, торт надо – торт закажи.

 

Уход за нами был идеальный. На каждые пять девочек была прикреплена горничная, которая ухаживала за ними от 1-го до 6-го класса. Меняла белье, убирала кровать, расчесывала волосы, помогала одеться. Кровать – под белоснежным кисейным пологом, который на ночь открывался, а днем плотно скреплялся булавками, чтобы пылинки не упало бы на кровать. Температура в помещениях всегда была 14-15 градусов, и мы к ней привыкли.

 

….Еженедельно нас осматривал доктор, и чуть девочка бледная – сейчас же освобождение от занятий и в больницу. Больница была в отдельном маленьком корпусе и считалась у нас земным раем. Во-первых, в больнице очень весело, во-вторых – можно вволю отоспаться, в-третьих, не надо учить уроки, а в- четвертых, идеальное питание, 8 раз в день (!). Даже вино для ослабленных...

 

Несчастных случаев не было, за исключением одного трагического. Была у нас одна девочка, очень хрупкая на вид. Попросила она Емельку не пойти ей на прогулку, жалуясь, что болит сердце.

 

– Глупости! Похворать захотелось? – Отрезала Емелька. – Пойдешь!

 

По дороге девочка упала, и ее на руках отнесли в больницу, где она и умерла... Емелька долго ходила тише воды, ниже травы».

 

Под «прицелом» лорнета

 

«Одевали нас по форме: длинные камлотовые (Ред. - шерстяная ткань с примесью хлопка) платья до щиколок. Цвет разный. Старшие в зеленом: зеленые платья, зеленая лента, зеленые чулки и башмаки. Средние – в синем, все то же самое, младшие в коричневом. Башмачки – «шептунчики», с мягкой подошвой по цвету платья, ноги в них были туго затянуты и зашнурованы. Вообще на нас все было очень туго затянуто: юбки, лифчики, пояса и т.д. Сверху надевали большой батистовый (Ред. - тонкая льняная или хлопковая ткань) фартук с пелериной, а сзади – большой батистовый бант. Рукава короткие, до локтя, а на руки надевали белые нарукавники, обтягивающие руки. По праздникам надевали фартуки из тончайшего батиста, как газ. Идешь, как в воздушном облаке. Очень было красиво. На прогулку нас отправляли в больших шляпах с полями и лентой, а зимой в шубах с пелеринкой и диковинным капором, которых никто и никогда не носил. Шли парами. Разговаривать не разрешалось (вот уж дуры были наши классухи!).

 

Рукоделие было у нас одним из самых важных предметов. Крошечные девочки уже в первый год своего поступления обязаны были связать себе носочки, шапочки, рукавчики, по две пары шерстяных и четыре пары нитяных. Мы сами шили себе белье, платья, отлично вышивали шелками, золотом, бисером.

 

…Конечно, нас воспитывали в религиозном духе, и у нас была своя небольшая церковь, в которую по праздникам приезжала вся городская власть, например, губернатор с женой.

 

…Даже в церкви меня подмывало что-нибудь натворить. Иногда, когда девочки стояли и молились, я незаметно скалывала их подолы булавками, а когда те чинно по очереди шли к кресту приложиться, то возникало смятение. Я в это время усердно молилась, не обращая внимания на фырканье, смех и замешательство, когда никто не мог понять, что, собственно, происходит. Подолы-то сцеплены.

 

...Мужского общества у нас не было, исключая дряхлого швейцара и учителей. Последних мы видели только на уроках, затянутых в вицмундиры, и на балах. Боже упаси, если учитель протанцует два раза с одной и той же ученицей! Классухи забегают, а начальница не будет спускать с него лорнета. Но мы «обожали» своих старших воспитанниц и влюблялись в них».

 

Губернаторский виноград

 

«Несколько раз в год, по большим праздникам, нас приглашали к губернатору. Не всех, конечно, а только тех, у кого было хорошее поведение, а в классном журнале было достаточное количество пятерок. Так как у меня с поведением было не все в порядке, то меня и не брали... Один же раз мне все-таки удалось выдержать линию, и я получила разрешение ехать к губернатору вместе с другими счастливицами... Обстановка в гостях у губернатора была, конечно, роскошной. «Сам» с супругой нас встретили лично, угощение было уже готово. Весь стол уставлен фруктами, виноградом, апельсинами и пр. Самые дорогие шоколадные конфеты. И каких только деликатесов не было, орехи грецкие, волжские всех сортов. Я набросилась на виноград, а Емелька по этому случаю готова была меня съесть, все мне знаками показывала, не жадничай, мол.... Мы чуть дышали и прятали в карманы кое-что для девочек, которые остались дома. Весь обед проходил под музыку, на столе в хрустальных вазах стояли благоухающие цветы, все было так красиво.

 

Потом под звуки вальса, полонеза и других старинных танцев мы кружились в зале. На прощание губернатор вручил нам большие пакеты с гостинцами, а после нас погрузили в карету.

 

...А дома нас уже ждали. Начались расспросы и тайное пиршество далеко за полночь.

 

…Наконец, настал долгожданный день выпуска, который по традиции проходил особо торжественно. Зал был украшен цветами и зеленью. Днем торжественный акт, на котором выдавали свидетельство об окончании епархиального училища, вечером же бал. Впервые в стенах училища ученицы надевали свои платья, которые готовились семьей за 5-6 месяцев до окончания и посылались в особых коробках. Головы убирались по тогдашней моде цветами и завивались локонами. Туфельки, чулочки, белье все в кружевах, украшения, часто из золота, – все это надевалось в первый раз. Нас причесывали и одевали горничные в последний раз. По заведенной традиции горничным дарили хорошие подарки. У меня тоже были голубое газовое платье в незабудках, шелковые чулочки и атласные туфельки…»

 

Подготовила

Мария Петухова

petuhova.mv@gmail.com

По материалам 

https://kds.eparhia.ru