Обстрел «Вятлагом»
«Объявляю арт-обстрел, после которого я уже покину Вятку насовсем», - оповестил всех две недели назад Борис Павлович, художественный руководитель Театра на Спасской. Несколько его проектов, в основном спектакли драмлаборатории можно будет увидеть в ближайшие две недели.
Началось все с «Вятлага», не совсем спектакля, поставленного некоторое время назад после того, как посадили в тюрьму друга театральной труппы и лаборатории Павловича Леонида Ковязина. Не совсем спектакль, потому что на сцене как такового нет никакого действия: сам Борис читает письма латыша - заключенного Вятлага, а участница его драмлаборатории Евгения Тарасова поет песни на латышском языке. Но от того, что до этого времени тему «Вятлага» можно было разве что нарыть в архивах библиотеки, или изучать на историческом факультете, она звучит очень особенно и даже болезненно. Тем более, когда понимаешь, что это было не только у Ивана Денисовича Солженицына, а совсем недалеко и по времени и по месту от нас. Ну и, конечно, не надо напоминать, что в наше время, а особенно в день очередного суда над Навальным, эта тема весьма символична. Но день, конечно, выбран случайно. Так совпало.
«Мне как-то принесли книгу «Дневники Артура Страдиньша», - начал рассказ Павлович. - Я посмотрел, и не зная, что с ней можно сделать, убрал ее в стол, где она лежала несколько лет, пока тема политических репрессий не стала моей личной темой. Я не понимал, как этот материал можно превратить в спектакль, но мне хотелось, чтобы об этой книжке узнало как можно больше людей».
Миссия выполнена: теперь уже не только библиотекари и историки знают, кто такой латыш Артур Страдиньш и что такое Вятлаг. Страдиньш попал туда в 1941. Там он начал вести дневник, записывая свои мысли карандашом на папиросной бумаге (другой в лагере, конечно же, не было). Теперь практически эти же бумажки перебирает и зачитывает вслух Павлович. Монотонно, но с ясностью мысли и с неповрежденным в лагере чувством справедливости. Это не поэтический, не литературный и совсем не обработанный текст. Это ритм лагерной жизни, переданный на бумаге. Но именно от такой реальности сердце леденеет. Вот Артур пишет о том, что клецки с подсолнечным маслом — это очень вкусно и он век будет помнить, как это вкусно, рассказывает, как по ночам люди шьют мешки из простыней, чтобы не было так безумно холодно, о том как не хватает соли и ложка с этой пряностью стоит 10 рублей или о том, как однажды на землю опрокинулся котел с кашей и заключенные бросились слизывать ее прямо с навозом. «Я раньше и не думал, что бывают такие мучения. И это в государстве, которое считается государством трудящихся. Лгут. Так красиво лгут».
Страдиньш пробыл в Вятлаге 10 лет, а потом еще пять лет на поселении в Сибири. На родину они с женой вернулись только через 27 лет, то есть таких дней, о которых рассказал Павлович, в жизни этого ссыльного было, казалось бы, невыносимое множество. Сложно что-то еще добавить к этой человеческой стойкости и жизнеспособности. Ну а на вопрос «А многое ли изменилось с того времени?» ответит каждый сам себе.