Люди ищут людей

Ад начинается в 25 км от Опарино. Внезапно выключается солнце, исчезает асфальт, и, кажется, машина рассыпется на убитой щебенке. Дальше - от Опарино до Речного - дороги просто нет... Полтора часа административный «ВАЗ-Патриот» (во вторник вечером он везет в Речной главу района Леонида Ершова) преодолевает расстояние в 50 км - скачет по кочкам, ямам и плитам с торчащей арматурой.

 

- Вот здесь у нас был пруд, - показывает Ершов на мрачную лужу посреди поселка. - Вчера его начали спускать, чтобы водолазам было удобнее работать. Жители, конечно, расстроились... На другом берегу видите — окна светятся? Это школа, там оперативный штаб, откуда ведется руководство поисковыми мероприятиями. Вот дом культуры, где сейчас живут волонтеры, водолазы, оперативники, ребята из кировского УВД. А в соседнем доме — «казанцы», подразделение из Татарстана...

 

За 9 дней поисков дома поселка Речной приютили более 350 участников поисковых мероприятий. Такого количества мужчин в форме местные жители (их здесь всего-то около тысячи) никогда не видели. Кировская область вообще не помнит поисков такого масштаба.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Жизнь на сцене

 

«Пользуйтесь услугами гардероба!» - призывает надпись на двери в актовый зал Дома культуры. Никакого гардероба здесь, конечно, нет. Да и раздеваться не особенно хочется. Холодно. Волонтеры из поискового отряда «Лиза Алерт» советуют мне располагаться… на сцене. Два дня назад они переехали из здания школы в Дом Культуры и теперь сцена — их дом. За синим занавесом прямо на полу - спальники, одеяла, рюкзаки и сумки. На всех возвышенностях сушатся вещи. В углу кто-то спит.  У сцены за столом, заваленным всевозможной «сухомяткой», пьют чай и обсуждают очередной поисковый день.

 

Три года назад волонтеры точно так же съехались в Орехово-Зуево. Тогда в лесу потерялась 5-летняя Лиза Фомкина со своей тетей. Пять дней девочку практически никто не искал, а когда информация о пропавших попала в Интернет, сотни неравнодушных людей откликнулись и начали поиски своими силами. 500 добровольцев, день за днем, метр за метром прочесывали лесные завалы и жилые кварталы. Лиза умерла от переохлаждения на девятый день со дня пропажи. Нашли ее на десятый день. После этой трагедии появился добровольный поисково-спасательный отряд, названный в честь погибшей девочки.

 

- За эти три года мы накопили колоссальный опыт, возвели обычные походы в лес в ранг науки, - вводит меня в курс дела координатор поисков Евгений — худощавый мужчина в коричневой «кожанке». За два проведенных с отрядом дня я так и не выяснила чем он занимается в «обычной жизни». 

 

Евгений рассказывает, что зона поиска делится на отдельные квадраты. Каждая поисковая группа идет в определенный квадрат с навигатором, который автоматически записывает трек. Затем вся информация по «отработанным» квадратам отображается на карте — в компьютере, от которого Евгений практически не отходит. Координатор видит — какие участки леса пройдены, а где еще можно работать. 

 

- Как вы разрабатываете тактику поисков? - спрашиваю, вглядываясь в пестрый от разноцветных зигзагов-треков монитор. 

 

- Анализируется все. Когда человек заблудился, он не полезет в буреломы, он пойдет таким образом, чтобы ему было легче передвигаться. Поэтому если есть какие-то дороги — в первую очередь исследуются они. Кроме того, есть определенные модели поведения, допустим, престарелые люди совершенно неосознанно идут с понижением рельефа, детям свойственно идти по просеке. Самая эффективная работа в первые и вторые сутки — работа на отклик, когда поисковики ходят по лесу и кричат имена потерявшихся. Кроме того, выставляются звуковые маяки. Был случай, когда человек двое суток выходил из леса на звон колоколов церкви. Часто, если лес небольшой, помогает патрулирование вокруг леса на автомобиле. 

 

Так или иначе, поисковые мероприятия требуют огромных людских ресурсов. В Речной помимо местных жителей и кировчан приезжали добровольцы из Москвы и Московской области, Брянска, Минска. В Кировскую область их бесплатно «забрасывала» компания «ЮтЭйр», жильем и едой обеспечивала местная администрация, «Мегафон» предоставил  безлимитный интернет координаторам поисков, а местные жители с удовольствием топили волонтерам баню. Но даже несмотря на всеобщую поддержку (а так бывает далеко не всегда), сложно понять — зачем люди оставляют семьи, работу и летят за 1000 километров бродить по холодной тайге, ни копейки за это не получая?

 

- Простая мотивация: если не мы, то кто? - спокойно говорит Евгений. - В России каждые 4 часа пропадает ребенок. Каждый четвертый из них никогда не будет найден. Арифметика тяжелая. При этом в одном только Московском регионе у нас за 5 месяцев 178 выездов и 111 спасенных. А всего у нас 44 региональных отделения, и там ребята тоже спасают людей. Мы, конечно, не отработаем лучше, чем МЧС, если случится стихийное бедствие или какая-то техногенная авария. Но поиски в природной среде — это именно то, в чем мы разбираемся лучше. Поэтому мы здесь. 

 

- Мальчики, котлетки! - обрывает наш разговор звонкий голос главы поселка Речное Натальи Смородиной. Она принесла «бойцам» ужин в больших ТАНах. На призыв главы поселка со всего ДК стекаются люди — полицейские, водолазы, поисковики. Все хаотично с тарелками в руках, с шутками и песнями (рядом на баяне кто-то играет Растеряева) передвигаются по холлу. Еще через полчаса в Доме культуры воцарится тишина — уедет «кировское УМВД». 250 полицейских сегодня прочесывали лес, но не нашли ни мальчиков, ни каких-либо следов их пребывания в лесу. Завтра в промерзшую тайгу пойдут только поисковики. Завтра — «крайний» день: если ребята ничего не найдут, масштабные поиски, скорее всего, прекратятся. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мишкин след

 

Подъем в 7 утра. Полчаса на сборы и в лес. Меня взяли с собой в команду Леша и Ира. Алексею на вид не больше 20 лет, поэтому я очень удивляюсь, когда узнаю, что ему 31 год, он бывший военный, «прошел вторую чеченскую», и у него свой поисковый отряд. Ире — 24 года, но в своей зеленой толстовке и с короткой мальчишеской стрижкой она выглядит от силы на 15. Ира - москвичка, альпинистка и утверждает, что нигде не работает. 

 

В лесу у нас конкретная задача — идти по следам, которые Леша нашел вчера. Нет никакой гарантии, что это следы именно пропавших мальчиков, но проверить нужно. Поэтому с рассветом мы идем месить заледеневшую за ночь грязь.

 

- Вот он, следок! - говорит Алексей, наклоняясь к земле. На мой скептический вопрос — как он разбирает — где детский след, а где след, например, от моего маленького резинового сапожка, Леша отвечает: - Видишь — твой след явный, четкий, а тут уже травинки приподнялись. Сюда он наступил, второй след прошел здесь...

 

Леша делает засечку на ближайшем дереве, закрывает следы ветками и сообщает по рации о находке. Ира (она сегодня - «штурман») отмечает места «находок» точками на карте. 

 

- О, мишкин след! - идет дальше Леша. 

 

- А мишка мог пойти по следам мальчика? - спрашивает Ира?

 

- А кто ж его знает, мишку этого? - с улыбкой говорит Леша. 

 

Хотя, конечно, все здесь понимают, что ничего веселого нет. В этих лесах действительно водятся медведи, волки и кабаны (а еще, говорят, слышали рысь). Идти тяжело: земля под ногами проваливается, постоянно натыкаемся на болота. И самое главное - в лесу холодно. Ноги в резиновых сапогах промерзают уже через полчаса. Даже если мальчики действительно были в лесу, маловероятно найти их живыми. Тем более, что все «детские» следы обрываются то в районе болот, то в буреломе, где отыскать маленьких детей почти невозможно. Впрочем, Леша склоняется к тому, что детей в лесу не было.

 

- Нет ни одного парного следа. Получается, младший брат следов не оставляет? И никаких лежанок, ничего нет. Не будут же они спать на сырой земле, наломали бы лапника, - резюмирует Алексей. У Леши болит зуб, он много курит и пристально вглядывается в лес. Но лес не дает никаких ответов.

Другие группы тоже возвращаются ни с чем, и вечером штаб принимает решение - масштабные поиски свернуть. В Речном остаются только следователи. Они будут прорабатывать уже имеющиеся версии.

 

Испарились... 

 

Версий, по-прежнему, невероятное количество. По одной из них, дети могли сбежать из дома. О семье Кулаковых в поселке говорят много разного и мало хорошего. Отчим судим, в том числе за убийство, 28-летняя мама, помимо двух братьев, воспитывает еще троих детей и, как отмечают соседи, «не всегда справляется» (соседи, конечно, говорят об этом в красках и не жалея эпитетов, а о Сереже  и Вове Кулаковых говорят, что они «росли как трава»). Впрочем, как уверяет начальник управления уголовного розыска УМВД России по Кировской области Алексей Букатин, родителей мальчиков проверяли на детекторе лжи и претензий к ним не имеется. 

 

В пользу версии о «сбежавших детях» говорит и случившийся накануне пропажи - 2 ноября — юбилей школы в поселке. Как рассказывают жители Речного, «была большая пьянка», приезжало много машин, которые могли, теоретически, увезти мальчиков. Однако это направление активно отрабатывается полицией и пока тоже не находит подтверждения.

 

В УМВД поступали сообщения о том, что мальчиков видели в Кирове, Кирово-Чепецке, но ни одно из них также не подтвердилось. Как будто испарились.

 

- Мы хватаемся за каждую ниточку, - говорит Букатин. Он, кстати, сам безвыездно находится в Речном уже 10-е сутки. - Стараемся отрабатывать любые зацепки, версии. У нас тоже есть дети, папа с мамой, бабушка с дедушкой — мы знаем, как больно терять близких и мы обязаны все возможные меры предпринять. Надеемся, что дети живы.

 

На это надеются и сотрудники следственного комитета, но «криминальную версию» при этом проверяют. 

 

- Результат должен быть, не хотелось бы, чтобы у нас появилась очередная версия об НЛО или Йети, - добавляет зам. главы областного МЧС Андрей Архангельский. Впрочем, результат уже есть, считает Архангельский. - В этой операции мы увидели нечто новое — это ее масштаб и активное участие общественников. До сих пор такого общественного резонанса не было. Надеюсь, это становится характерным для нашего общества, которое в своем развитии дошло до определенной стадии, когда мы начинаем вспоминать лучшее, что было в Советском союзе и используем европейский и мировой опыт. Может быть, эти два ребенка позволили нам выйти на новый качественный уровень.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Верить в людей

 

Я выезжаю из Речного в УАЗике МЧС. Справа от меня — замначальника пожарно-спасательной части № 74 Кировской областной пожарно-спасательной службы Константин Десятов. Красивый крепкий мужчина с хрипловатым голосом. Подчиненные называют его «Вадимович». Он руководил работой водолазов в Речном, под его руководством они обследовали 123 водоема с ледяной водой, спускали  даже канализационные колодцы, но, как и все остальные участники поисков, ничего не нашли. Сейчас Константин напряженно следит, чтобы его «колонна» благополучно добралась до Кирова и вернулась к своим семьям, к своим собственным детям. 

 

- Знаете, что самое главное: мы умеем понимать чужую боль. А значит, мы правильно выбрали профессию, - говорит мне Десятов, кивая в сторону уставших подчиненных. - И каждому их этих ребят я могу доверить свою жизнь.

 

Примерно о том же вчера ночью мне говорили поисковики из «Лизы Алерт». О том, что только приезжая на поиски, бросая собственные важные дела, вдали от мегаполисов, где человек человеку — волк, а сосед готов убить соседа за место на парковке, чувствуют себя нужными, полезными людям. Здесь, в лесу, они находят среди совершенно незнакомых людей настоящую семью и снова начинают верить в Человека. Верить в то, что у России еще есть шанс. 

 

А пока есть люди, готовые искать, шанс есть и у братьев Кулаковых. 

 

Мария Петухова

petuhova.mv@gmail.com