Насколько тесен ваш союз с «Галереей Прогресса» и какие проекты вы вместе реализуете?

— Наш союз является абсолютно уникальным и восхитительным. Причем не только для России. Он заметен и в мировом масштабе. Мы познакомились с Димой и Наташей (ред.: Дмитрием Шиляевым и Натальей Пышко, организаторами и владельцами «Галереи Прогресса») в Москве. Они хотели, чтобы у них была не просто галерея, а центр современного искусства. В поисках связей они поехали в Москву, и там мы подружились: сейчас на территории «Галереи Прогресса» уже три года существует музей современного искусства, причем полноценный: с библиотекой, архивом и т.д. Когда я приезжаю, я читаю разные лекции, связанные с современным искусством. Кроме того, мы планируем вместе реализовать еще множество проектов. Почва для нашего сотрудничества бесконечна, как течение реки. Мы начали с узкой темы искусства, а сейчас постепенно расширяемся, говорим уже о дизайне, например. И что замечательно в работе «Галереи» - то, что они сотрудничают и с отдельными людьми, и с институциями, и с государством. Это важно.

 

Не раз высказывалось мнение, что не долог век «Галереи Прогресса», поскольку в нашем городе она мало кому нужна, а значит, невыгодна ее владельцам.

— Какая разница, много у вас любителей «Галереи» или нет: приедет публика из других городов. Вы же являетесь центром пересечения трех регионов. И ваши культурные события рассчитаны не только на вас.

 

Статистика говорит о том, что к нам не очень-то много гостей приезжает.

— Я не люблю статистику, это такая вещь …. пластилиновая. Меня потрясло, например то, что у вас еще два года назад было 17 музеев (сейчас их уже 20) и 46 гостиниц. В Москве, если соотнести количество гостиниц, населения и музеев, процент будет гораздо меньше. У всех культурных инициатив всегда хорошие перспективы и всегда много критиков. Если говорить о проблемах, которые есть у «Галереи Прогресса», то первая проблема и она же достоинство — героизм ее владельцев. К счастью, у них есть друзья и на их стороне фортуна. Каждое их мероприятие — праздник. Вторая проблема — взаимоотношение с классическим культурным сообществом, прежде всего, с музеями. Конечно, музеи не сразу начинают дружить с «Галереями», но потом дружатся, потому что «Галерея» - это пульс, сердце, она качает кровь. А музей — это скелет. И музеи ваши, кстати, делают очень хорошие выставки, но актуальное искусство пока что отдано на откуп «Галереи Прогресса».

 

У вас есть собственная галерея. Как возникла идея ее организовать и насколько это сложный проект?

— В галеристы я попала задом наперед: сначала я была арт-критиком, а потом случился кризис 1998-года, ко мне пришли друзья-журналисты и сказали, что надо открыть клуб, книжный магазин и галерею. Так я начала это дело, потом у меня несколько раз менялись партнеры, была галерея на Арт-стрелке и .... дальше не буду всего перечислять. То, что есть у меня сегодня, можно назвать галереей-кочевником. Она не имеет своего постоянного места, кроме того, в ней нет и капиталиста. Это интеллектуальная собственность сообщества художников: что они сделают, то они и имеют. И в таком формате наше сообщество существует уже лет пять, проект оказался очень успешным.

Романтизм этого процесса состоит в том, что когда я начинала заниматься выставками, я работала с очень знаменитыми людьми, а сейчас это те художники, которые попадают ко мне в начале карьеры. Первые выставки мы вообще делали у меня на кухне: сейчас некоторые из таких творческих людей выставляются в Майами. Они растут у меня как в инкубаторе.

 

То есть это не бизнес-проект?

— Какая-то выгода присутствует. Но бизнес-установки в этом проекте нет. Все партнеры равноправны. Среди нас есть и миллионеры, и те, кто живет только на свою пенсию. И, кстати, наша галерея называется «Искусство — это все».

 

Это не главный ваш доход?

— Нет, у нас есть электронное издательство книг по искусству. Еще я художник, преподаватель в Высшей британской школе искусства и дизайна (русское отделение фотографии). Также я преподаю историю моды в  Институте экономики и культуры.

 

 

Искусство и бизнес сегодня совместимы?

– Да. Смотря в чем считать прибыль? Как только искусство встречается с бизнесом, выясняется, что все эти схемы не настолько прямолинейны. Бизнес же тратит деньги на рекламу. Но рекламный проект с искусством стоит на два ноля дешевле, а, как правило, пиар-эффект дает сопоставимый. Многие мировые корпорации делают гигантские выставки. Так, в Москве в последние годы проходит отличный фестиваль электронного искусства «Лексус-арт». Это прокачанный проект, а «Лексус» экономит на рекламе. Но чтобы зарабатывать на продажах искусства, надо быть профессионалом. Сейчас в Москве развивается проект «Владей» галериста Владимира Овчаренко: он с аукциона продает произведения современных художников. Он успешен.

Кроме того, мировой экономический кризис никто не отменял. На искусстве миллионы зарабатывали в XX веке, в 80-е годы этот процесс достиг своего пика. Если вы посмотрите на мировые аукционы, верхний потолок цен на искусство продолжает расти, потому что сами суммы мировой экономики уже из миллионов превратились в миллиарды, но если бросить взгляд на ежедневную ситуацию в галереях мира, то она сложная. К тому же сейчас у заказчика искусства нет определенного лица, оно размылось еще в XIX-ом веке. 

 

Какой сегодня должна быть реклама?

– Долгое время реклама питалась идеями искусства, а потом все стало наоборот. Я вижу рекламу везде, я ее очень люблю и  хочу, чтобы она была классной. И как только наступает кризис, именно реклама первой на него реагирует. Она становится скучной и зеленой. А сейчас у нас почему-то все с ней борются. Я же, наоборот, сторонница разных билбордов и прочих больших цветных реклам: город должен быть пульсирующим. Для тех же, кто желает классики, есть поля, деревни и куча других прекрасных занудных мест.

 

Вы видели, как у нас разрисовали дома под дымку возле вокзала. Ваш взор они порадовали?

– Это прекрасно. Город украшать нужно. Как в Париже говорят: «Город должен быть сделан вручную, чтобы было ощущение, что ты идешь по мебели». Сама роспись домов – давняя история и пришла она из Франции  60-х годов. Тогда раскрашивали дома в неблагополучных кварталах, так как считали, что это предотвратит преступность малолетних подростков. Поэтому роспись важна, а какой именно она будет – это уже другой вопрос.

Кроме того, вы знаете о том, что Вятка и дымка узнают друг друга только здесь, в Кирове? За пределами вашего региона никто вообще не знает, где находится дымковская игрушка. И так происходит со всеми ремеслами.

 

Как сейчас вы оцениваете наш город?

—  Когда я к вам попала в первый раз, я была потрясена высотой культурного уровня Кирова. К тому же для меня это было началом работы в России, и я вообще не знала, каковы русские города. А на самом деле уровень русских городов фантастический: в этом смысле сказалось наследие феодальной раздробленности. У каждого есть свое лицо, свой характер. Вятка — очень художественный город и у вас все классно с точки зрения моды, стиля, вкуса. Я летела к вам лоукостером «Победа» и такого модного самолета я в жизни не припомню. Может быть, только в Сингапуре.

 

То есть мы не ценим то, что имеем?

– У вас нет доверия к собственной истории, ее знает очень малое количество людей. Река, например, у вас безумной красоты: она же есть на самых древних картах. Вятка одним боком глубоко в лесах, а другим - омывает разные города и исторические поселения, это интересная тема. 

А в ваших районных краеведческих музеях знают больше, чем в центре и тем более больше, чем в Москве. В Котельниче, например, на стене висит карта всех торговых путей, которые у вас тут пролегали за последнюю тысячу лет. Такой нигде больше нет. А в Слободском львы везде стоят. У нас в Москве львов по пальцам пересчитать можно. Я спрашиваю местного жителя, почему тут львы и он объясняет мне, удивляясь тому, как это я не знаю. 

Но у вас и очень строгий город. Как только кто-нибудь попытается что-то сделать, на него сразу с вилами накинутся: «Ты плохо сделал, мы тебе «тройку» ставим». Нужно быть мягче. У вас уникальный регион: вы находитесь и на севере (у вас прекрасные росписи), и в средней полосе, и на востоке. Ваша история уходит ко временам ведических книг. Сейчас, с развитием археологии, пересматривается вся история и многие вещи оказываются древнее, чем все думали.

 

Ваш муж – кировчанин Евгений Калачев. Как вы познакомились и чем он сейчас занимается?

– Мы оба принадлежим к кругу людей современного искусства. Друзья как-то зашли ко мне после концерта в три часа ночи, привели Женю. В результате мы сидели до утра. Вполне пионерская история о том, как две художницы и два музыканта пили чай. А подружились мы на фоне того, что оба увлекаемся автомобилями: он долгие годы организовывал ретро-гонки, а я как художник рисую гигантские гоночные машины. Сейчас у Жени несколько проектов. Один, например, музыкальный - на преодоление конкуренции между всеми стилями и жанрами. Еще в далеких 80-х все рокеры, художники, модельеры, дизайнеры дружили между собой. Потом они как-то раздружились. И сейчас снова просматривается тенденция к консолидации всех видов искусств: все равно мы родственные по духу люди, и когда все переплетается, это очень приятно.

 

Какое оно сегодня - современное искусство?

– Современное искусство, как и все остальные части жизни, переживает момент перехода. Но для искусства это скорее вопрос роста, чем старения, как, например, у музеев и театра. Последнее десятилетие для современного искусства было не очень удачным: смысл куда-то потерялся. Сейчас его нерв должен найтись обратно. Оно – очень живая вещь, и находится в очень тесной связи с обществом. 

 

Какие сегодня его основные идеи?

– Основная его идея заключается в том, что если вдруг что-то потерялось в жизни, нужно обрадоваться, потому что это повод сделать то, что ты давно отложил. Смысл современного искусства в том, чтобы всем быть дружелюбными и ответственными. Искусству приходится пересматривать свою позицию, потому что его агрессивность больше не нужна, так как мир и сам производит ее в достаточном количестве. Искусство во всем мире становится добрее, нежнее, в нем мало нотаций. Российское искусство, правда, медленно переходит на эти рельсы, но переходит.

 

Досье:

Елизавета Дмитриевна Плавинская, российский искусствовед, галерист, куратор выставок современного искусства, арт-критик и художник.

Дата и место рождения: 12 января 1972 года, Москва.

Образование: МГУ им. Ломоносова, отделение всеобщей истории и теории искусства.

Карьера:  В 1998—2003 работала в галерее «Улица ОГИ», после чего открыла свою галерею «Галерея Лизы Плавинской» на Арт-Стрелке в Москве, сейчас галерея не имеет постоянного места расположения. Преподает в «Британской школе дизайна», консультант кафедры всеобщей теории и истории искусства МГУ.

Семейное положение: муж – кировчанин Евгений Калачев (музыкант, бывший солист образованной в середине 1980-х гг. в Ленинграде российской рок-группы «Оберманекен»), сын и две дочери.

Ваша идея о счастье? Счастье – это не идея, счастье – это жизнь.

Ваши любимые литературные персонажи? Одиссей, царь Итаки.

Любимые художники: Запрещенный вопрос для искусствоведа.

Способность, которой вам хотелось бы обладать: Быть оперной певицей.

Любимое изречение: Будь благодарным.

 

От автора

Мы договорились встретиться у памятника Ленина на Театральной площади. Лизу Плавинскую долго искать не пришлось: футболка с ярким Микки Маусом, морковного цвета помада и тени ей в тон на веках. Как только мы сели на скамейку в том месте, где уже не было сцены и планировалось к установке колесо обозрения, она с умилением начала фотографировать грибы на пне, расположенном рядом. Ее искренне интересует наш город. В ней, несмотря на все ее статус