Юрий Семененко

В музее, посвященном Великой Отечественной войне, накануне 23 февраля ажиотаж — экскурсия за экскурсией. «Так происходит всегда перед праздниками», - рассказывает его создатель Юрий Семененко, руководитель Кировской областной молодежной поисковой организации «Долг». «Бизнес Новости» из первых уст - на экскурсии, а потом и на интервью - узнали о настоящем, а не «для галочки» патриотизме.

 

«Рты закрыли, выключили сотовые телефоны», - говорит Юрий Тимофеевич детям, которые пришли на экскурсию. Он рассказывает о важном — о том, как наши деды выиграли войну — детская непоседливость в этом случае должна сменяться дисциплинированностью. «Это не толерантно, зато эффективно», - замечает Семененко.

 

«А это дедушка бронежилета, - ведет он экскурсию. - Боец Красной армии поднялся в этом стальном нагруднике в атаку, но крупный осколок попал ему в грудь. И он так и остался лежать в нем на поле, пока кировские поисковики его не разыскали».

 

В прошлом году кировскими ребятами (а участвовать в поисковых экспедициях можно с 14-летнего возраста) найдено на местах боев 404 бойца и командира Красной армии. Еще один батальон наконец-то навечно обрел покой в воинских мемориалах. И так каждый год..... При этом очень важно не просто найти солдата, а опознать его - установить его имя. Если повезет — об этом расскажет его медальон. Например, этот боец пропал без вести в 1943 году. Когда мы стали искать его родных, оказалось, что у него 20 внуков, 30 правнуков и 38 праправнуков. По просьбе семьи его привезли домой и торжественно, с воинскими почестями, похоронили рядом с женой, которая так и не дождалась мужа. Но такие медальоны — редкость, потому что по непонятной причине их отменили в 1942 году.

 

- Известно, сколько всего солдат остаются не похороненными на сегодняшний день?

- В прошлом году поисковики России похоронили около 17 тысяч бойцов Красной Армии. И примерно такие цифры мы можем озвучить по каждому году. Но работы столько, что если продолжать это делать сегодняшними темпами, то нужно еще лет 50.

 

- Как вы выбираете места для раскопок?

- Мы традиционно работаем в тех регионах, где шли ожесточенные бои и куда легче подъехать, потому что материальные вопросы превыше всего, так как наши экспедиции проходят за счет личных средств участников. Это в основном Новгородская, Ленинградская, и Тверская области. Мы выезжаем весной. Но это не связано с датой: просто в это время уже нет снега и еще нет травы. Всего у нас выезжает где-то 250 человек — 20 отрядов.

 

- Как проходят сами поиски?

- На поле боя мы используем металлоискатель, щуп и лопату. Прокалываем землю и при попадании в кость слышим специфический звук. Начинаем раскапывать. Фотографируем, фиксируем точку GPS, вносим в общую базу данных, готовим документы, сдаем отчеты. Бумаг приходится заполнять достаточно много. Это довольно бюрократизированный процесс.

Насколько глубоко приходится копать, зависит от местности. Сейчас уже поверх земли не торчат, как раньше, человеческие черепа — кости закрыло либо мхом, либо дерном. Глубина зависит от местности. В Крыму, например, они спрятаны под листвой. А если кто-то погиб в окопе, то он лежит уже намного глубже.

 

- А как же мины?

- Мы организуем специальные учебные лагеря, а также все наши волонтеры должны придерживаться правил техники безопасности. Так, при нахождении взрывоопасного предмета мы должны прекратить работу в диаметре 200 метров и ждать сапера. Но, например, на всю Новгородскую область найдется всего пять саперов, у которых редко бывает возможность приехать. А взрывоопасных предметов масса. Поэтому у меня, что говорится, за эти годы появились глаза за затылке.

В Новгородской и Ленинградской областях, где лежат погибшие солдаты, нет ни населенных пунктов, ни дорог. И так десятки лет: останки погибших воинов просто прикрыло листьями, они даже не полностью разложились за это время.

 

- Всех, кого находите, вы доставляете родственникам?

- Нет, это происходит очень редко. Если удается отыскать родных, мы (по их письменной просьбе) привозим останки на родину. А безымянных хороним на воинских мемориалах. Так как медальоны отменили в 1942, то у многих солдат мы не находим никаких персональных знаков. Да, конечно, некоторые из них оставляли записки в гильзах, фамилии на ложках.... Когда понимали, что шансов выжить у них нет. Это была настоящая мясорубка.

 

Да и найти родственников очень сложно. Многие поменяли место жительства, у кого-то все погибли. Иногда поиски длятся десятилетиями. Как-то мы подняли лейтенанта, на ложке которого был нацарапан адрес. Но родственников его мы так и не нашли. И вдруг звонок — его племянница начала создавать древо жизни и в интернете прочитала о том, что дядю нашли. Мы обменялись информацией и фотографиями, она все узнала. Если люди интересуются своей историей, то находят предков.

 

Один кировчанин долго искал своего родственника, несколько раз ездил на место, где его дед был ранен. Известно, что его отправили в госпиталь, а потом следы терялись. Оказалось, что госпиталь попал под бомбежку, но местный поисковый отряд поднял останки погибших, и они обрели достойное место упокоения. Сейчас там все заросло травой.

Иногда, бывают и странные случаи - нашли бойца, опознали его, звоним родственникам, рассказываем, что нашли деда и слышим странный вопрос внука: «А мне за это заплатят?». Есть и такие, кому наплевать на своих дедов и прадедов.

 

- А официальные данные по погибшим во время Великой Отечественной, на ваш взгляд верны?

- Длительное время количество бойцов находилось под грифом секретно. Только через 50 лет после Победы озвучили цифру — 8 668 400 человек. Но и эти данные не достоверны. Очень часто бывает так, что находишь бойца, а он нигде не числится. Это примерно 20% погибших. И как составлялись так называемые Книги памяти (послевоенные подворные опросы): к людям приходили и спрашивали, погиб ли кто-нибудь у них на войне. Но у многих семьи после войны вообще прекратили свое существование, у кого-то переехали и потерялись. Страшная была война, и окончательные цифры погибших мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

 

Одно из значимых событий для нас за последние годы — это раскопка отряда погибших кировских десантников, бригады, сформированной в Зуевке. То был последний день работы, послеобеденное время, и вдруг я нахожу десантников. В итоге мы похоронили 119 человек. И большинство из них - кировские ребята. По документам — это самые здоровые, отобранные по рекомендации комсомольских организаций молодые люди. Но это была зима 1942 года, и выжить там, в тылу врага, было невозможно. Из окружения к своим войскам вышел только один из пяти.

 

- Как вы лично начали заниматься поисковой деятельностью?

- Меня назвали в честь моего дяди, который сложил голову на Смоленщине. Я всегда об этом помнил, с детства прочитал много книг о военной истории. В юности на волне интереса к туризму меня судьба свела с легендарной личностью — Германом Васильевичем Якшиным. Он сам фронтовик и с 1990 года всю оставшуюся жизнь искал и хоронил погибших боевых товарищей. Герман Васильевич лично похоронил целый полк — 1256 погибших в бою с фашистскими захватчиками бойцов Красной Армии, работая с разными отрядами, иногда в одиночку. Я также начал поисковую деятельность и сейчас уже 24 года занимаюсь этим.

 

Мы — регион тыловой. Жителям нашей области трудно представить, что зайдя в лес, можно увидеть белеющие черепа. Долгое время о проблеме не похороненных бойцов у нас в стране вообще не было никакой информации. Наши соседи из казанского университета подняли этот вопрос. Это был 1987 год. Первые кировчане участвовали во Всесоюзных «Вахтах Памяти» с 1989 года, в 1994 году отряды объединилась и создали общественную поисковую организацию «Долг».

 

Это самое нормальное желание человека — похоронить своих предков. Не должны человеческие кости валяться где попало. Но для государства это проблема — бои были очень ожесточенные, и территории, оказавшиеся без населения под завалами трупов, огромны.

 

- Вы делаете это исключительно на общественных началах?

- Да, за все годы существования нашей организации нам даже лопаты не подарили. По государственным законам захоронением умерших бойцов должны заниматься общественные организации. Каждый год по пять вагонов наших кировских добровольцев уезжает на раскопки, но никто об этом не пишет, никто не говорит. Обострение патриотизма у нас длится очень короткое время — неделю до 9 мая. И очень хорошо, что меня здесь нет, и я не вижу, как на праздничном мероприятии у микрофона стоит очередь из выступающих патриотов. Я работаю на поле боя и чувствую себя нормальным русским человеком. И там все просто и понятно — вот погибший за тебя защитник Родины, его надо «поднять» и достойно, с отданием духовных и воинских почестей, предать земле на мемориале

 

- А обращаться за помощью к чиновникам вы не пробовали?

- Я — не из тех, кто просит помощь. Кроме того, мы не бегаем с флагами и никого не завлекаем в наши ряды. Люди как-то сами нас находят. Начинают ездить на раскопки и это полностью меняет их мировоззрение. Там же только поле, леса, болота и горы костей погибших солдат. Порой на каждом метре. Вот она — война.

 

У нас на раскопках пары сходятся — уже около 60 семей образовалось. И насколько я помню, нет ни одного развода. Многие потом ездят на раскопки уже с детьми. И все — за свой счет. Берут отпуск на работе, покупают билет — и вперед. И там только палатка, лопата и грязь.

 

- И музей тоже по собственной инициативе создали?

- Я могу себе это позволить. Я — пенсионер, и у меня есть на это время. К счастью, помещение нам предоставила городская администрация, и мы платим только за коммуналку. Принимаем пожертвования на проведение экскурсий. Ремонт тут делался около десяти лет — помещение было полностью разгромлено (ни окон, ни туалета), и до сих пор еще мы находимся в процессе обустройства.

 

Все экспонаты — это то, что мы нашли на раскопках. Причем многие предметы можно трогать руками. Я считаю, что в основном человек может понять все ужасы войны только через ощущения — когда, например, ребенок возьмет своими руками оружие дедов, ощутит его тяжесть, передернет затвор знаменитой «трехлинейки». Именно так он поймет, что прикасается к нашей военной истории.

 

- Каким должен быть настоящий патриотизм?

- Это очень сложный вопрос. Для многих представителей российского образования потолок патриотизма — это когда мальчики строем в форме идут по сцене. Галочки о проведении мероприятий будут поставлены, но мировоззрение у детей остается совершенно не сформированным.

 

Однажды наши поисковики пришли в одну из школ, чтобы провести там «Урок мужества». Они спросили детей, кто победил фашистов, а они хором: «Американцы». Потому что их учебники написаны не про нашу историю, а переведены с английского языка. Зато они все знают, что такое Перл Харбор и операция по спасению рядового Райана. Все зависит от личности преподавателя и директора школы. Обычно нам говорят: «У нас учебный процесс, вы нам не мешайте». А воспитание уходит куда-то на второй план.

 

Но и когда обсуждают возможность введения уроков патриотизма в школе, это тоже перебор. Представьте, что очередная замученная учительница будет читать что-то по бумажкам. Кому это интересно? Никому. Пока дети сами, например, не подержат в руках оружие дедов, пока не почувствуют, что такое война, у них не будет интереса. Поэтому во многом сегодня настоящие чувства патриотизма формируются в семье.

 

Елена Окатьева

Lena.okatieva@yandex.ru

 

Досье:

 

Юрий Тимофеевич Семененко, руководитель Кировской областной молодежной поисковой организации «Долг».

 

Дата рождения: 20 сентября 1962 года, г. Зея (Амурская область).

 

Образование: техническое училище.

 

Карьера: работа в МЧС (пожарный, спасатель).

 

Увлечения: путешествия.

 

Любимая литература: документальная, фантастика.

 

Любимая музыка: советские песни 60-70-х годов, рок 70-х, классическая музыка.

 

Любимая кухня: «Пищи должно быть много и она должна быть невкусной». Чтобы не объедаться.

 

Девиз: Если все живы, значит, все нормально. 

 

От автора

- Сначала мнение о Юрии Тимофеевиче складывается противоречивое. Кажется, что слишком жестко он «командует» детьми на экскурсии, а потом слишком легко позволяет им играть с оружием. Но когда слышишь все эти рассказы о раскопках, когда слезятся глаза и щемит сердце от тех ужасов, которые пережили наши предки и той неблагодарности, которую теперь им оказывает государство в виде невозможности просто похоронить бойцов, проникаешься уважением к этому настоящему русскому мужчине. Он делает то, что считает должным и себе не изменяет.