Колхозная стройка
«В обозе коллективизации», «Бешеная кулацкая провокация», «Пролетарии, к колхозному рулю» – такими заголовками пестрели вятские газеты в 1920-1930-е годы. Коллективизация в округе протекала тяжело. Так тяжело, что даже сегодня для многих эта тема болезненна.
Кулаки, лишенцы, подпевалы
Крестьяне вступать в колхозы не хотели. Отдавать свое было жалко. Борьба с колхозным строительством велась нешуточная. Власти запугивали население лишением земли, выселением на Мурашинские болота и на Камчатку, лишением избирательных прав. В феврале 1930 года в деревне Нагорская крестьяне пяти хозяйств были лишены избирательных прав за отказ вступить в коммуну.
Недовольные крестьяне боролись с помощью силовых методов. В период с 1 марта по 1 сентября 1929 года в Вятском округе было зафиксировано 27 случаев, когда колхозникам угрожали убийством, 12 случаев вредительства колхозного имущества, ряд случаев убийства и избиения батраков и середняков, членов колхозов. В январе-апреле следующего года к уголовной ответственности за террор было привлечено 38 человек, 490 за агитацию против вступления в колхозы и 25 за угрозы.
По деревням ходили слухи о том, что будет война и коммунаров всех, независимо от возраста, мобилизуют.
Особенно сопротивлялись колхозному строительству женщины. Так в деревне Долгое «сорганизовались бабы, устроили собрание женщин, на котором уговорились, что не пойдут в коммуну».
Насильственно вступив в колхозы, крестьяне не собирались работать на совесть: «Значительные слои колхозников ходят без работы, разматывают свое имущество и хлеб, другая часть колхозников, не чувствуя крепкой организации и порядка, начинает проявлять колебания и тенденции к уходу из колхозов».
28 февраля 1930 года заведующая курбашинской школой и член коммуны «Курбаши» писала в администрацию Вожгальского района о массовом выходе из коммуны: «На общем собрании 25 февраля уполномоченный деревни Машихин открыто заявил: “Я записывался только потому, что боялся раскулачивания”. Многие его поддержали. Такое положение ведет к полному развалу коммуны».
В деревне Барановщина было подано 27 заявлений о выходе. Местные коммунисты не справлялись самостоятельно и просили о помощи: «Кулацкая агитация как эпидемия распространяется не по дням, а по часам. Ячейка срочно просит принять решительные меры к кулакам, лишенцам и подпевалам, так как этого требует беднота и просит выслать в помощь несколько товарищей. Высылайте уголовный розыск дополнительно».
По подсчетам Андрея Семено репрессиям подверглось около восьми тысяч вятских крестьянских семей.
Непроверенные бедняки
Потенциальными колхозниками были деревенская беднота и батрачество. Для них при колхозах создавались бедняцкие общежития, где они жили, питались и в течение четырех месяцев обучались грамоте. Четвертую часть хлеба, конфискованного у кулачества и середняков, оставляли бедноте. При проведении раскулачивания власти предпочитали не выселять и не конфисковывать имущество бывших красных партизан, а также действительных участников гражданской войны. Это случалось, если они вели активную борьбу с коллективизацией и участвовали в контрреволюционных группировках.
Руководствуясь классовым подходом, власть поставила во главе колхозов преданных партии крестьян и рабочих. Но те не всегда оправдывали надежд. Так, в деревне Нелюбовщина в правление колхоза «были избраны непроверенные бедняки, которые получили за перевозку лесоматериала деньги, пьянствовали в течение нескольких дней, тем самым дискредитировали бедноту и разжигали сильный антагонизм между середняками и бедняками деревни». Другой такой же председатель Коробейников «ехал в Леденцовской сельсовет, дорогой напился, потерял валенки, и, выпав из саней, отморозил ноги и руки». Гурьян Калинин получил строгий выговор «за пьянку, за слабое руководство группой бедноты в Костинском сельском совете, за лодырничество при производстве в коммуне».
В деревне Бобанах после совместного «пьянства» бедняков и середняков с кулаками две трети хозяйств деревни написали заявления о выходе из колхоза.
Пьянство крестьян обличала областная газета «Вятская правда»: «Пьянство в районе принимает угрожающие размеры. За один февраль месяц вожгальская винная лавка продала водки на сумму около 40 тысяч рублей, на которые можно было купить 20 тракторов».
Эта же газета не раз критиковала сельские советы. Так, Четвериковский сельсовет оказался не способен к руководству, «допускал грубейшие искривления классовой линии», Якшинский сельсовет был обвинен в полной бездеятельности – не исправлял перегибов, не закреплял существующие колхозы, в конце апреля вопрос о весеннем севе даже не обсуждался.
Арбузы, свиньи и индюшки
В 1924 году в поселке Краснооктябрьский был создан сельскохозяйственный кружок по распространению агрономических знаний, в который вошло 18 хозяйств. Слушали лекции, обсуждали сельскохозяйственные вопросы, выпускали журнал «Сам себе агроном». Вырастили и продали лен, купили сельхозмашины. Так начиналась история коммуны «Красный Октябрь», одного из передовых колхозов страны на протяжении многих лет.
В течение десятилетия в коммуне появились электростанция, водопровод, построены маслодельный завод, мельница, пекарня, организовано квашение капусты, засолка огурцов и арбузов.
В 1935 году хозяйство получило Акт на вечное пользование землей. Так за колхозом были закреплены 1745 гектаров земли. А это территория немногим меньше республики Науру в Океании.
С «Красным Октябрем» активно сотрудничал знаменитый селекционер, академик Николай Рудницкий. Тот самый, что заложил Дендрологический парк Кировской области. На землях колхоза ученый вел работу по выведению ценных сортов озимой ржи «Вятка», за которую в 1947 году получил Сталинскую премию.
Колхоз активно развивался и был гордостью Кировской области. Со временем он оброс многочисленными хозяйственными комплексами: здесь выращивали крупный рогатый скот, свиней, готовили витаминно-травяную муку и др. Местные зоотехники разводили пекинских гусей, чернобурых лис и индюшек.
Колхоз заботился о своих работниках. Постепенно для колхозников были созданы дом отдыха, радио, газета, дом культуры, музей, хор, спортивный комплекс и благоустроенные дома.
Екатерина Горбушина,
eka-gorbushina@mail.ru