Подзатыльник во благо
Порядки такие раньше были, что госслужащему можно было крестьянина обругать прилюдно, треснуть по затылку, да еще денег потребовать, утверждала «Вятская незабудка» в 1877 году. И многое тогда сходило с рук. Уж очень милостивым был суд к чиновникам. О том, как в Слободском в 1869 году целая группа чиновных людей «спасала» крестьян от рекрутчины (неплохо на этом наживаясь), мы уже знаем. Сегодня - еще одна занятная история из «Незабудки».
Довести до разорения
«Всеми общественными интересами крестьян заведывали еще недавно только полицейские чиновники и мировые посредники, - писала в 1877 году «Вятская незабудка» (сборник сатирических статей о Вятке издателя Флорентия Павленкова). Отделение Судебной палаты в Вятке разбирало тогда два резонансных дела о злоупотреблениях слободского исправника Федоровского и мирового посредника Красовского.
Федоровский, кроме того, что верховодил призывной кампанией 1869 года, когда рекрутов партиями «отмазывали» от службы, занимался еще и вопросом взыскания недоимок с крестьян. Последние частенько вовремя не платили сборы. А по закону того времени, если крестьянин не гасил недоимку до 1 октября, то всю сумму «раскладывали сельским сходом на прочих крестьян того же общества». Они должны были скинуться и погасить долги.
Между тем, иногда полицейские чиновники так отчаянно исполняли свои обязанности по взысканию недоимок, что разоряли целые хозяйства.
Федоровский был определен исправником в Слободской уезд во второй половине 1868 года. Усмотрев, что за большинством волостей остаются значительные недоимки податей, он лично отправился по уезду. Взыскивать.
«Приезда его в каждом волостном правлении дожидались не только все волостные начальники, но и народ, созванный из деревень, - пишет «Незабудка». - Выйдя к народу, он требовал от писаря и старшины отчета в том, сколько поступило сборов с волости и сколько остается в недоимке и, узнав сумму последней, решал, что следует взыскать с крестьян, уже уплативших все подати, еще столько-то».
На уплату отводилась неделя. Крестьяне просили дозволить сделать раскладку самим (как того требовал закон), но исправник был непреклонен. Между тем, при его раскладе в итоге с каждого крестьянина взыскивали больше, чем того требовалось для погашения недоимок.
И вот в одной волости крестьяне,уже уплатившие сборы, отказались платить недоимку по расчету исправника (он требовал с каждого по полтора рубля). Предлагали свой расчет, где получалось не более, чем по 50 копеек с души. Однако исправник, по показаниям свидетелей «приказал молчать, сказал, что это не ваше дело, что упустили время и что если не будет собрано, то он добавит еще». Сбор прекратили только когда, по мнению исправника, было взыскано достаточно. Насобирали с лишком.
«У крестьян отбирали лошадей, скот, становой пристав ездил по деревням, собирал, кто чем занимается: возьмет и везет, а крестьяне после и выкупали свое - вносили деньги», - рассказывали свидетели на суде. - Было так иногда, что приедет становой пристав в татарскую деревню, войдет в дом, где женщины и малолетние, и начинает отбирать имущество; татарку, которая вступается за свои вещи, чтобы не мешала привязывали к кровати».
А сам исправник, приехав в одну волость, ни с того, ни с сего вдруг взял да и высек однажды волостного старшину без всякого приговора.
«Идти дальше таких»злоупотреблений» произвол наших полицейских чиновников, кажется, уже не мог», - заключает «Незабудка». Но тут же рассказывает еще об одном обнаглевшем служащем.
Метод Красовского
То же отделение Судебной палаты разбирало дело служившего в Вятском уезде мирового посредника Красовского. «Он обвинялся в том, что, являясь на волостной сход в нетрезвом виде, вмешивался в выбор старшины, и что в разное время делал оскорбления словами и действиями крестьян».
Была, например, такая история. Имущество крестьян Вьюговых состояло под опекой. Посреднику Красовскому стало известно, что Вьюгова продала часть своего имущества и выручила 101 рубль. Зимой 1872 года, прибыв на сход и увидев женщину, Красовский потребовал у нее денег. Когда Вьюгова отказалась выполнить требование, Красовский при всем сходе начал ее «бесчестить»: «Обругал меня, б...., говорил, сволочь, воровка, - рассказывала на суде Вьюгова. - Потом взял меня своими руками и отвел в холодную арестантскую; замерзла, сидела долго - часа два. Сама не знаю за что. Под опеку подводили мой же дом. От первого хозяина».
Муж Вьюговой на суде рассказывал, как Красовский на одном из сходов увел его в свою комнату и бил по лицу, от чего Вьюгов «повалился к печке». А потом посредник якобы даже попросил кого-то принести вожжи и пригрозил, что повесит Вьюгова (это подтвердили и другие свидетели). После чего засадил на ночь в арестантскую. Сам Красовский на суде утверждал, что только сделал внушение Вьюгову, и «за всю свою службу никого не бил». Правда крестьяне на суде поведали и такой случай, когда Красовский, «идя между народом в сборной избе к столу, по дороге, между прочим, ударил по затылку крестьянина Злобина». Впрочем, и это Красовский отрицал.
Ради блага народного
Адвокаты как всегда были на высоте. Они настаивали, что все эти дела о самоуправстве чиновников инициировала земская управа, у которой на администрацию давно была обида. На самом же деле их клиенты - деятели на благо народа. Адвокат Авейде, например, говорил, что исправник Федоровский, взыскивая противозаконно недоимки, руководствовался инструкциями губернского начальства. Он утверждал, что «это хорошо, что взыскивали с крестьян подушные деньги вдвойне: впредь усерднее будут следить за соседями, которые не вносят своевременно деньги». «Взыскано лишка более тысячи рублей? Так это отлично, впредь пригодится», - говорил Авейде. Да и переплатили крестьяне немного. Автор публикации в «Незабудке» даже удивляется, почему защита не привела в своей речи известное стихотворение про овец:
«А что они кричат, - так овцы глупы:
Всего-то с них, с сестры по шкурке снять,
Да и того им жаль отдать».
Защитник бывшего посредника Красовского Орлов и вовсе хотел представить своего клиента сумасшедшим.
Дела о злоупотреблениях служащих имели огромный резонанс в Вятке. «Зала судебных заседаний все дни была полна публикой, состоявшей из молодых или старых служак. Первые, по мере разоблачения злоупотреблений, возмущались более и более, вторые говорили о снисхождении к старым порядкам или даже вовсе отрицали всякую виновность подсудимых. А иные, надо полагать, и вовсе благодарили Бога, что какой-нибудь случай не посадил и их на скамью подсудимых», - предполагает автор статьи. Ведь ничего сверхъестественного подсудимые не делали. Порядки такие были.
Кстати, Красовскому в итоге дали три недели ареста на военной гауптвахте.
Подготовила
Мария Петухова
petuhova.mv@gmail.com
По материалам «Вятской незабудки»