Спасти зверя

Перед интервью с директором зверохозяйства «Вятка» Валентиной Сивковой специально перечитал главу, посвященную событиям 2003 года в книге экс-губернатора области Владимира Сергеенкова «Охота на губернатора». Вот что он писал:

«В эти трудные дни мы с Л.И. Лаптевой приехали в Зониху, чтобы на месте оценить обстановку. Встретила нас главный зоотехник В.Н. Сивкова. Меня поразили ее бледное лицо и лихорадочный блеск в глазах. Слегка хрипловатый голос выдавал волнение. Было видно, что Валентина Николаевна крепилась изо всех сил, чтобы сдержать слезы. Но когда проходили мимо клеток, где метались голодные звери, а в проходе стояли работники хозяйства с траурными лицами, не выдержала. Припав к плечу стоявшей рядом Лидии Ивановны, расплакалась. Л.И. Лаптева, обычно спокойная женщина, умеющая не поддаваться эмоциям, тоже смахнула украдкой набежавшую слезу».

 

Подостлали соломки

 

Валентина Николаевна, все именно так было? Акции “Вятки” ушли в один банк, в другой, звери остались без кормов, а Владимиру Ниловичу удалось найти инвестора (Багаму Джамалутдинова) и корма.

- Ну, корма, конечно, он не искал. Но трудная жизненная ситуация, в которой я и вся наша команда оказались в 2003 году, благополучно и счастливо для предприятия разрешилась только благодаря Владимиру Сергеенкову. Конечно, в свое время все начиналось очень хорошо. Из звероводческих сельхозпредприятий области мы первые акционировались, став ЗАО.

 

Акции все получили работники?

- Да, у каждого из нас были свои акции, распределенные согласно отработанным годам. Тут демократия была полная - общее собрание акционеров приняло единогласное решение, направить всю заработанную прибыль на реконструкцию предприятия. Заметьте, решение не о собственном кармане, а как сохранить и улучшить качество работы родного предприятия. Надо понимать, что к 90-м годам хозяйство пришло с хорошим коллективом, с сформированным племенным стадом и т.д. И рынок был чист. В то время Китай еще не помышлял о меховом производстве, и ни одного зверя там не было. Мех был в разряде дефицитных товаров. И мы сумели провести реконструкцию 70% нашего предприятия. Построили новый холодильный комплекс, новую кормокухню, четыре новые норковые фермы, здание гаража и т. д. Все это удалось благодаря инициативе и дальновидности Козловской Капитолины Николаевны — директора зверохозяйства с 1987 по 2001 годы.

 

Причем это не государство вкладывало - все на свои средства?

- Да, на свои деньги все. По правде сказать, мы и в советское время не финансировались. Всю полученную пушнину после обработки мы обязаны были сдать государству до 31 декабря и дальше нам уже выделялись деньги согласно исключительно нашего проффинплана. Что сверх наработали, это уже в фонд государства. Были в этой системе и плюсы, и минусы. Так, если ты работаешь нормально, то трудишься и дальше в штатном режиме без потрясений.

 

А минусы?

- Минусы большие как раз в том, что даже если предприятие нуждается в реконструкции, ты не можешь защитить дополнительно выделение средств на то или другое. Каждая лампочка, каждый гвоздь выделялись через Москву, потому что у нас подчинение было напрямую Центросоюзу, головной организации потребсоюза. У Центросоюза было в собственности 4 крупных предприятия - наше, Одесское, Переславль-Хмельницкое на Украине и еще одно в Азербайджане. Но уже в 80-е годы решить вопрос увеличения финансирования на реконструкцию было практически невозможно.

 

То есть, акционирование позволило предприятию самостоятельно развиваться?

- Мы за каких-то 5 лет успели построить очень много. Действовал даже собственный стройучасток, в котором было около 70 строителей, своя техника. При этом кредитной системы тогда не было, все на свои оборотные средства. И ключевая роль Капитолины Николаевны Козловской заключалась в том, что не дала растащить предприятие, а все наработанные деньги стали вкладывать в него. Это дало шанс выжить. В результате из крупных хозяйств Центросоюза осталась одна “Вятка”. Из хозяйств Зверопрома (подчинялся Минсельхозу) - выжило два десятка крупных хозяйств, которые производят 100 и более тыс. шкурок в год.

 

(У Валентины Сивковой звонит телефон. Звонок по кормам. Она отвечает лаконично, уверенно, твердо. Говорит, что пока запаслись в хозяйстве и до лета хватит. Разговор окончен.)

 

- Эти поистине золотые годы для предприятия - конец 80-х, начало 90-х до 1995 года были очень плодотворно использованы тогдашним руководством для реконструкции и адаптации предприятия к условиям уже рыночной экономики, - продолжает свой рассказ Валентина Сивкова. - Помимо того, что обновлено хозяйство, производственные мощности, были созданы новые предприятия - цех выделки, цех пошива, мясопереработка. Настал период кризиса кормовой базы - связи прервались - рыба стала достаточно дорогой, и изрядная ее доля пошла за рубеж. Параллельно происходило разорение колхозов, совхозов, сброс поголовья. Мы создали свой мясокомбинат “Бизон”, который начал работать на сырье от населения, которое мясокомбинаты просто не брали. И за счет отходов производства - субпродуктов и прочего в отдельные периоды до 50% кормов получали с “Бизона”.

 

Вы и сейчас еще с “Бизоном” сотрудничаете?

- Да, по-прежнему сотрудничаем. Нам это очень удобно. Мы не тратимся на транспортировку кормов.

(Снова звонит телефон. На сей раз что-то с отгрузкой готовой продукции. И снова Валентина Николаевна немногословна. Сразу понимает о чем речь, принимает решение и отдает распоряжения).

 

- Как я помню, директора крупнейших подмосковных хозяйств - «Пушкинского», «Салтыковского» - чувствовали себя в финансовом положении тогда намного лучше и не раз упрекали Козловскую в том, что она создает непрофильные производства: “Наше дело - производить пушнину, продавать ее, а дальше - не наши проблемы. А вы своим примером задаете дурной тренд”.

 

И кто оказался прав потом?

- Дурной - не дурной был пример, но им пришлось тоже трудно пожить. А сегодня оба предприятия занимаются и выделкой, и пошивом, и бог знает чем еще.

 

Зато вы от выделки отказались в последующем…

- Да, закончилось время, когда каждый делал все для себя на коленке. И мы снова занялись тем, что нам ближе. У нас осталось непосредственно звероводство, цех пошива, а вот от выделки отказались.

 

Возможно, необходимость иметь собственную выделку отпала еще и потому, что у вашего собственника, Багамы Джамалутдинова, были свои мощности и опытные специалисты на “Белке”?

- Да, но мы выделываем шкурки не только на “Белке”. Просто это сложная индустрия, меняющиеся технологии. Традиционная советская выделка перестала пользоваться спросом. И перед нами стояла дилемма: или мы вкладываем в выделку несколько миллионов и занимаемся ей серьезно, или отказываемся. Экономически это стало уже невыгодно, потому что по условиям ветеринарного законодательства звероводческое предприятие не может брать шкурки с других зверохозяйств.

 

А объемов собственных недостаточно?

- Да, если вкладывать в выделку большие деньги. И мы решили использовать сторонние организации, владеющие современной технологией обработки меха.

 

На грани

 

Все-таки, как бы развивалось предприятие, если бы не случилось этой эпидемии алеутской болезни норок?

- Вы знаете, на сегодняшний день, спустя много лет, я анализирую то, что тогда произошло и думаю, что кризис в зверохозяйстве сложился даже не из-за этого заболевания. Преодолевали ее другие, преодолели бы ее и мы, но усугубил этот кризис дефолт 1998 года. Уже в 1994-1995 годах витала идея объединить вместе несколько зверохозяйств. Стало ясно, что нужно объединяться для оптовых закупок кормов, лоббирования своих интересов в Минсельхозе, получения субсидируемых кредитов. И чтобы мы по крайней мере между собой согласовывали какие-то цены, делились технологиями и так далее. Так появилось добровольное объединение нескольких акционированных предприятий - «Русьпушнина». В него вошли зверохозяйство «Вятка», “Лесные ключи” в Ставропольском крае, «Салтыковское», «Родники» и «Крестовский пушно-меховой комплекс» в Московской области. Идейным вдохновителем выступил один из акционеров “Автобанка” Андрей Андреев. Это объединение отработало пять лет достаточно успешно. Но мы параллельно меняли свое стадо, заключив с “Автобанком” кредитный договор в долларах.

 

А потом случился дефолт..?

- В 1998 году, когда это поголовье завозили, по курсу доллара голова стоила 300 рублей. А после дефолта мы за голову остались должны 1000-1500 руб. И в результате остались со зверем, но без кормов. Сам банк тоже тяжело пережил дефолт, и попал в сферу интересов собственников “Бин-Банка”. Так наши акции в числе других попали в “Бин-Банк”. Незамедлительно один за другим были разорены два сильных и прибыльных предприятия - «Крестовский пушно-меховой комплекс» и “Родники”. Мы, может быть, спаслись бы в то время, но Козловская Капитолина Николаевна тяжело заболела и не смогла работать. “Бин-Банк” прислал своего управленца - менеджера, который за это отвечает. Если директор, который здесь был, грамотный человек, у него высшее образование…

 

Юнус Газалоев?

- Да, Юнус Якубович руководил Грозненским цирком, очень культурный человек. К нему у жителей Зонихи, у работников зверохозяйства остались только добрые чувства. Он отнесся очень по-человечески к производству, которое возглавил. Но не все было в его власти. Те же, кто стоял за ним, вначале очень радостно схватились за предприятие, мол, “мягкое золото”. А когда поняли, что даже в “мягкое золото”, чтобы получить отдачу, надо вкладываться на протяжении 1,5-2 лет... В общем, в 2003 году мы оказались и без своего урожая, и без денег на развитие. Надо отдать должное Юнусу Якубовичу. Он меня, тогда главного зоотехника, и ветврача пригласил к себе и предупредил: “Денег не ждите. Руководством принято решение закрыть это предприятие. Все, что можно - вывезти, а звери - ну умрут и умрут с голоду. Не они первые, не они - последние”. Тогда уже были прецеденты в России, когда поголовье буквально умирало с голода. Когда мы узнали об этом, а уже были потери на производстве, нам удалось через Алексея Петровича Логинова, главу департамента сельского хозяйства, попасть на прием к губернатору Владимиру Ниловичу Сергеенкову…

 

Насколько быстро он отреагировал?

- Все события произошли в течение одного месяца. После 9 мая Ю.Я. Газалоев рассказал, какая судьба нас ждет. Через неделю мы попали на прием к В.Н. Сергеенкову, объяснили ему ситуацию. Мы в свою очередь через Газалоева послали “весточку” учредителям, что как погибающее предприятие молчать безропотно не будем. Последние деньги потратим, но через Интернет, через федеральные газеты дадим информацию, как “Бин-Банк” разоряет действующее крепкое предприятие.

 

С вашей стороны это был шантаж?

- А что нам за это было бы? Мы предупредили, что безропотно “умирать” не будем. Кстати в истории Пушкинского зверосовхоза, который также попал в трудную жизненную ситуацию, информация, попав в печать, на телевидение, сыграла положительную роль. Предприятие осталось жить. Так или иначе В.Н. Сергеенков вернулся из Москвы уже с нашим пакетом акций. Он провел работу и пригласил нынешнего нашего собственника. Уже в начале июня от нового собственника пошли деньги, и мы начали закупку кормов.

 

Но ведь какое-то поголовье в результате все-таки умерло?

- Процентов 5-6. По нашему объему это не смертельно. К забою тогда мы вырастили прекрасный по качеству урожай, так как зверь был накормлен в соответствии со всеми нормами. Это нам позволило погасить долги по зарплате. До этого люди полгода работали без зарплаты. Мы где могли, выдавали “натурой” - выделанным мехом, готовыми изделиями.

 

И люди ехали на рынок продавать?

- Здесь на ступенях нашего торгового центра, нашего Дома культуры организовался рыночек, а кто-то и в город на рынок ехал в меховые ряды. Это позволяло, по крайней мере, купить хлеб, молоко, заплатить за квартиру. Мы достаточно быстро эту задолженность ликвидировали.

 

Люди не разбежались?

- Люди остались, хотя, конечно, в 2002-2003 гг. нас покинуло достаточно большое количество рабочих. Это, в первую очередь, механизаторы, часть звероводов, большей частью, молодые. Но костяк зооветеринарных специалистов и инженерной службы остался. И как только у нас пошла более-менее хорошая зарплата, кто-то вернулся, но в основном пришли новые люди из Вахрушей и Слободского. Если раньше мы возили рабочих оттуда на одном автобусе, то сейчас уже ездят два рейса. А что делать? Из Зонихи в зверохозяйстве остались работать практически те, кому за 50. Кто помоложе - уже едет в Киров. К сожалению, менталитет наш таков, что династии складываются очень трудно. Наоборот, мать говорит ребенку: мы всю жизни горбатились на этом заводе, в колхозе, в этой столовой. Своим детям мы такой судьбы не желаем. В результате у нас толпы менеджеров, экономистов, которые не понимают, что такое менеджер и экономист. Но при этом они уже к рабочей или не рабочей, но востребованной профессии не готовы морально.

 

Испорчены?

- Да. И сейчас эти же родители плачутся: учила - учила ребенка, денег столько вложила, а он в магазине за десятку торгует. Но милые мои, одни заложили в головы своим детям эту мысль, а другие создали липовый институт, липовые профессии, обучили, выдали дипломы. А сейчас сообща все маемся: где найти хорошего педагога, врача. Это ведь страшно! Сами медики не знают, где бы полечиться. Поэтому и у нас кадровая проблема, связанная со сменой поколений. И уже работников мы возим за 20 км. Но по крайней мере они есть.

 

Инфляция вымывает средства

 

Возможно ли в связи с дефицитом рабочей силы большинство процессов в звероводстве сделать автоматизированными?

- Возможно. Смотрите, если мы приедем на предприятие Скандинавии, современное предприятие Польши, то зверовод пешком проходит только от машины до мини-трактора, на котором он кормит и развозит зверей, подстилку, вывозит навоз, моет клетки, выполняет другие работы. На все есть механизм. Там фермер производит на ферме 10 или 15 тысяч этих шкурок в год. И он один справляется. Временный работник приходит на помощь только в такие тяжелые моменты как сезон размножения, при вакцинации поголовья. У нашего зверовода вместе с основным стадом - 3 тысячи голов. И он весь уработался. Потому что у нас еще на 90% ручной труд. Я думаю, мы придем к этому, но не сегодня.

 

Проводя модернизацию насколько получается конкурировать по себестоимости с тем же Китаем?

- Себестоимостью конкурировать, конечно, не удается. Потому что вся реконструкция влечет дополнительные затраты на покупку новой техники, амортизацию. Но это позволяет, по крайней мере, контролировать рост себестоимости. Улучшаются условия труда, повышается зарплата, растет производительность труда. К примеру, когда я пришла сюда в 1976 году, то по норке была нагрузка на человека - 150 самок. Сейчас это 550 самок. Один и тот же зверовод. В Европе это - от 1000 до 2000 самок. Или взять к примеру, газовую котельную, которая позволила нам снизить стоимость приготовление корма с 12 до 10 рублей. За год экономия составит где-то 5-6 миллионов рублей. И мы же котельную строили не на 2-3 года. Тогда рынок был на подъеме и расчет окупаемости был где-то 3-3,5 года, сейчас он уже 4-4,5 года. И все равно дальше уже эти два рубля пойдут нам в рентабельность. А такие факторы, как рост электроэнергии, от нас никак не зависят. Рост цен на корма опосредованно зависит от роста цен на топливо.

 

А корма у вас российские?

- На сегодняшний день на 100% российские.

 

То есть, вы в принципе в выигрышном положении от валютного скачка, так?

- Так же рассуждали при вступлении России в ВТО - какие-то отрасли от этого выиграют, какие-то проиграют. Так и у нас: из-за дорогого евро и доллара часть покупателей, которые покупали на аукционе, пришли к нам. Пусть и по цене ниже аукционной, но у нас есть продажи. Это плюс. Даже если по году у нас будет рентабельность 5% или нулевая, это хорошо в сегодняшних условиях. Предприятие само зарабатывает для того, чтобы обеспечить свое производство. Плохо то, что подорожание доллара и евро дало скачек инфляции. И это по нам ударит достаточно сильно. Наши потенциальные покупатели будут тратить деньги на первоочередные нужды - продукты питания и услуги ЖКХ. А второе, не знаю, связывать ли это с последствиями инфляции или какой дурости - это рост стоимости бензина. Корма у нас все на 100% привозятся автомобильным транспортом. И даже если сам по себе корм остался в той же цене, то раньше для его перевозки с машины брали 70 тысяч, а сейчас уже и за 80 тыс. никто не соглашается ехать.

 

Вам бы жилось проще, если бы энергоносители не росли в цене?

- Да. Электроэнергия сама по себе дорожает. Газ очень сильно дорожает. Они поставили своей целью, наверное, довести цену до европейской. Но давайте мы все-таки свою экономику сначала поднимем. Инфляция все время вымывает средства, которые мы зарабатываем. Мы забой провели, получили, вроде бы, хороший результат, заплатили налоги, во внебюджетные фонды, зарплату и что у нас осталось? Посмотрели и прослезились. Через полгода уже снова берем кредит, и это бег по кругу. Я здесь директором уже 11-й год. За все это время было три удачных года - 2007-й, 2012-й и 2013-й, когда мы заработали достаточно, чтобы инвестировать в основные средства предприятия. А в данный момент из-за сложной обстановки в стране трудно давать прогноз развития предприятия даже на 2015 год.

 

У вас есть планы, видение развития?

- Как без планов! Просто мы идем по этому пути очень медленно. Взять сейчас кредит в 100 млн рублей или 200 и сделать здесь за два года предприятие европейского образца - легко. Но как отдать эти кредиты? Мы с вами видим, как “Абсолют-Агро” проходит стадию банкротства, потому что не смогло обслуживать свои кредиты. Потому что государство по долгосрочным кредитам чуть не за год субсидию задолжало. А мы даже попасть в программу субсидирования этих долгосрочных кредитов не можем. Но и это еще не все. Если по продуктам питания государство наш рынок как-то охраняет, то по меху у нас долгое время был, есть и не знаю, как долго будет дикий рынок.

 

А разве государство никак не регулирует ввоз пушнины заградительными пошлинами?

- Никак. Пошлина очень мягкая. При этом есть постановление, что в своей ручной клади ты можешь провести 60 кг мехов - 5-6 шуб. В Китае - это бизнес. Мало того, если на сегодняшний день контрафактную вещь найдут, скажем, кроссовки “Reebock” или “Adidas” будто бы брендовые - их сжигают. То меховые изделия вообще не проверяют.

 

Хотя их тоже поставляют под известными марками?

- Конечно, у нас каждое второе изделие - Италия. Но на сегодняшний день Италия в принципе не шьет. Греция шьет очень мало. Все заказы по пошиву идут в Китай. И если мы наш сертификат достоверности на наши шкуры, на готовые изделия сравним с сертификатом какого-то импортного производителя, то он будет таким туманным. Ну, раз Италию продают, так как?

 

То есть, к вам все требования, раз вы в открытую и на свету. А там все туманно и в тени, и никаких налогов?

- Конечно. Продавец в каком-нибудь бутике по-дружески расскажет вам, что тратит на провоз шубы в Россию из Китая 1000 рублей. Да и сами шубы там довольно дешевые, ввиду все еще достаточно дешевой рабочей силы и всесторонней поддержки производителей. Скажем, если ты задумал что-то производить, то первые три года налоговая в твою сторону даже не смотрит. А в сельском хозяйстве 300 свиней или адекватное какое-то количество зверей - спасибо, что работаешь! Ты полностью от всех налогов освобожден.

 

Но у нас же тоже есть возможность заниматься личным подсобным хозяйством и излишки продавать?

- Можно. Ты произвел молоко. И куда ты с этим молоком?

 

Только по друзьям-знакомым…

- Правильно, никуда. Потому что дальше возникнет СЭС и скажет: на рынок можно только пастеризованное, упакованное… не попадешь. С мясом - куда?

 

Тоже только через забойный пункт, клеймить. Ничего еще не продал, уже заплати.

- Жители со своего личного подсобного хозяйства раньше снабжали своим мясом, овощами школьные столовые, кооперацию, санатории, больницы - все, что есть рядом. Что вы! Сейчас все через тендер. Не могут бюджетные учреждения у сельского жителя купить ни морковку, ни картошку - ничего. Выращивай! Но ты это никуда не денешь. Поэтому в течение последней пятилетки все сгинуло. Никто этим не занимается. Не из-за того, что руки отпали. Земля стоит - простаивает. У нас в Кстинино, на моей родине более чем 300-летняя история села была связана с овощеводством. В Киров, Воркуту, Инту, Ухту - вагонами отправляли. А сейчас землю распродают по 10 соток под жилищное строительство.

 

Бог бережет

 

Чувствуете ли вы снижение спроса на пушнину и изделия из меха, потому что зимы теплее и мода меняется, появляются новые материалы?

- Нет. Снижение спроса чувствуется только тогда, когда трудная экономическая ситуация в России. А когда люди хорошо живут, они все равно меха покупают. Потому что мех - от природы.

 

Воздействуют ли на вас акции, которые устраивают защитники дикой природы?

- Пока нет. Бог бережет. Хотя у нас в отрасли и были случаи - одно из предприятий Ленинградской области и так испытывало проблемы - собственник был не очень удачный - а тут еще и зеленые набежали, забор уронили, и выпустили где-то в районе 10-12 тысяч особей норки в дикую природу.

 

Что стало со зверем?

Часть отловили тут же, потому что это были щенки. Часть ушли, часть погибли на близлежащей трассе под колесами автомобилей. Ну а в Кировской области если кого-то и надо нам бояться, то только приезжих. Потому что наш регион, Вятка - это издревле страна мехов, меховщиков и поэтому здесь к ним очень хорошее отношение. Да и климат. Поэтому я думаю, у нас носили, носят и будут носить меха. Не пойдем мы по пути этой Европы, которая уже сама себя боится. Центр потребления мехов - это однозначно Россия, Украина, Белоруссия, Китай, вся Юго-Восточная Азия.

 

Скандинавия?

Как ни странно, но у них не очень много мехов носят, хотя производство есть. У них нет представления, что меховая одежда - это одежда на каждый день. У нас же девушка - не невеста, если у нее нет меховой шубки.

 

Беседовал Олег Прохоренко

oleg.prokh@gmail.com 

 

Досье:

Валентина Николаевна Сивкова, директор зверохозяйства «Вятка».

Место и дата рождения: с. Кстинино Кирово-Чепецкого района, 25 марта 1952 года.

Биография

В 1974 году закончила Московскую ветакадемию им. Скрябина. Факультет зоотехнии, специализация звероводство.

1974 - Солецкое звррохозяйство Нижегородской области, зоотехник.

1975 - ВНИИОЗ, младший научный сотрудник лабораториии кормления.

С сентября 1976 по н. вр. - зверохозяйство «Вятка». Зоотехник, управляющая лисо-песцовой фермой, с 1997 года - главный зоотехник, с 2004 года - директор.

Семья: двое детей, трое внуков.

 

Опросник Марселя Пруста

Любимый композитор? - С удовольствием слушаю классику - Шопена, в небольших количествах. И народные мелодии, но не а ля Рус.

Ваша мечта о счастье - Чтобы благополучны, здоровы и счастливы были члены моей семьи. Это ощущение, когда все дома и все идет хорошо, ощущение защищенности.

Выдающаяся личность, с которой хотелось бы пообщаться? - Есть персоны из ныне действующих, от которых я хотела бы узнать мотивы каких-то поступков, решений. В том числе нынешних руководителей страны. Мы же многого не знаем и большая часть на веру. Потом уже, спустя годы, понимаем: Да, это было верное решение. А это было ошибочное.

Какие качества цените в мужчинах? - Порядочность, надежность.

Есть ли девиз? - Я об этом подумаю завтра. (Так говорила Скарлет из романа “Унесенные ветром”, призывая не принимать решения сгоряча). Но непринятие решения даже хуже, чем принятие ошибочного.