Без розовых очков

Общественной должности омбудсмена не позавидуешь. С одной стороны, действующая власть ждет от тебя решения накопившихся за много лет проблем в сфере реализации прав человека, а с другой - уже сама общественность негодует на своих помощников при выявлении очередного вопиющего факта насилия, особенно если речь идет о детях. При этом, руки у новоиспеченных «защитников» относительно несвободны: ни наказать не могут, ни законодательную инициативу на обсуждение вынести. Впрочем, Владимир Шабардин, уполномоченный по правам ребенка в Кировской области, не жалуется. Во-первых, на его век работы хватит, а во-вторых, кто как не омбудсмены, смогут остановить создание в России ювенальной юстиции западного образца, решить национальный вопрос коренным образом и еще ряд сопутствующих правовых проблем в стране, где все еще действует «право сильного».

Владимир Валерьевич, вы находитесь в должности уполномоченного по правам ребенка ровно год. Как правило, за это время у большинства «розовые очки» спадают. «Благородных» целей, провозглашенных вначале, впоследствии оказывается не так-то просто достичь, возникает определенное разочарование…
- Такого ощущения нет, потому что у меня с самого начала не было «розовых очков». Я знал, куда иду и зачем иду. Причем, это было мое желание, а не предложение со стороны. Я прошел конкурс, состоявший из 25 претендентов, который даже не предполагался по закону. Но в данном случае, я абсолютно спокоен: никто не скажет, что я чей-то «ставленник». Единственное, может быть, я не совсем был готов в плане реакции на некоторые вещи, которые происходят в отношении детей.

А именно?
- Некоторые должностные лица не считают явно преступные действия таковыми. Например, если дети на протяжении полугода не получают положенные им по закону продукты питания, то кто-то должен нести за это ответственность. Мне говорят: «да, они полгода не получали фруктов и молочных продуктов, но теперь-то ведь получают! Директор предпринимал все необходимые меры!». Хорошо, директор не виноват, а кто виноват? Начальник управления образования? Глава департамента образования? Кто? В результате не наказан никто.
Также есть факты злоупотребления медицинскими препаратами. Есть психотропный препарат, который уже как 30 лет не применяется в педиатрической практике, и вдруг мы обнаруживаем факт его массового применения. Да, мы можем доказать, что какому-то ребенку в такой-то день вкололи десятикратную дозу такого-то препарата. Но если при этом не будет доказано причинение вреда здоровью, ответственности никто не понесет.

А остальные проблемы - правовой нигилизм, насилие в семье, проблему отсутствия жилья для выпускников детских домов в Кировской области,  - о которых вы заявляли, удалось решить?
- Все эти проблемы есть, они никуда не делись. Мы пытаемся их решать, особенно жилищную, так как она в этой стране, наверное, всегда будет самой сложной. Во-первых, власти выпускникам детдома предлагают жилье, которое таковым можно назвать с натяжкой, и которое зачастую не соответствует никаким санитарным нормам. Есть еще один серьезный момент: в Москве правозащитники смогли «протащить» законодательную инициативу о моратории на сделки с недвижимостью в течении 5 лет выпускниками детдомов. Почему? Чтобы обезопасить детей от «черных риэлторов». У выпускников детдомов нет навыков самостоятельной жизни, они долгие годы были на полном обеспечении государства. Случаи, когда ребенок получал за свою квартиру ноутбук, мотоцикл, просто какие-то минимальные денежные средства, отнюдь не единичны. Я очень надеюсь, что в ближайшем будущем эта проблема получит решение на уровне Госдумы. Хотя, раздаются возгласы о том, что это нарушение конституционных прав. Ведь собственность на то и собственность, чтобы собственник мог ей распоряжаться по своему усмотрению. Третий момент: сейчас по закону выпускнику детдома предоставляется жилье в том районе, откуда он поступил в детдом - но там у него не осталось ни связей, ни родных. Мы вышли с предложением о предоставлении детям жилищного сертификата, который был бы ликвиден в любом районе области, в том числе и в Кирове. Это бы сняло массу проблем.

На какой стадии находится этот проект?
- Омбудсмен не имеет права законодательной инициативы, поэтому приходится вести просветительскую деятельность среди чиновников и вносить законы на рассмотрение, что говорится, «чужими руками».

Немного о мотивации
Не совсем понятно, как вас вообще «занесло» в уполномоченные по правам ребенка? Ведь вы давно ушли из педагогики, посвятив себя сначала журналистике, а потом работе депутата Заксобрания.
- Конкретно журналистикой я не занимался, лишь экономикой печатного издания...
В принципе, те, кто меня хорошо знает, мое желание стать детским омбудсменом не удивило.  К тому же, 9 лет я отработал учителем в лицее...

С сегодняшним отношением государства к учителям, большинству людей этих 9 лет хватило бы, что называется, «за глаза»...
- Ну, во-первых, я ушел из преподавательской деятельности не потому, что мне мое занятие не нравилось, а потому, что кроме «не своих» детей (назвать их «чужими» у меня язык не поворачивается), мне надо было кормить еще и своих, а в 90-е годы, как, впрочем, и сейчас, учителям рассчитывать на достойную оплату не приходится. Честно скажу, что в 1997 году, когда я работал в школе и при этом был депутатом Гордумы, мне приходилось «таксовать» по ночам, чтобы хоть что-то заработать для своей семьи. И мне за это не стыдно. Поэтому, когда поступило предложение кардинально изменить свою деятельность, я, разумеется, согласился, и возглавил региональное подразделение «Комсомольской правды».

В вашей биографии указаны педагогическое и юридическое образование. Как у вас это совмещается?
- Было бы время, я бы еще получил и экономическое образование. Учиться всегда полезно. И каждое новое образование дает что-то свое. Даже мое первое педагогическое не было достаточным именно с педагогической точки зрения. Половина предметов, особенно, теоретические, которые мы «долбили» в институте, просто не пригодились в школьной практике. Мне, наоборот, не хватало практических навыков в работе с детьми.

Предлагаю поговорить о еще одной заявленной проблеме – проблеме насилия в семье. Вы ее заявляли, как одну из приоритетных.
- Цифры роста подобных случаев вы и сами видели... Что здесь еще можно добавить? Нам необходимо создание областного банка неблагополучных детей и семей (так называемая группа «особого внимания»), деятельность которого будет направлена на уменьшения насилия в семье. Да, банки данных мы имеем, но какие? Отдельно по юным правонарушителям, отдельно по УВД, по органам опеки. Общего списка нет. Да и насилие в подавляющем большинстве совершается ближайшими родственниками, поэтому особое внимание должно быть именно к семье.

Вам не кажется, что семейное насилие весьма органично вытекает из российского менталитета («не выносить сор из избы» и т.д.)?
- Вряд ли. Думаете, нам Европа уступает? Если в России сексуальному насилию подвергается каждый седьмой ребенок от общего количества подвергнувшихся насилию, то в Евросоюзе - каждый пятый. Если связывать с менталитетом, то у нас, скорее всего, есть проблема равнодушия. Знаете такую пословицу: «Моя хата с краю»? К сожалению, люди не всегда обращаются, куда следует, когда видят какие-то выходящие за рамки вещи. А кто может «не выносить сор из избы»? Взрослые? Они и не будут. А ребенок не знает, куда обращаться. К тому же органы защиты не настолько приближены к современному российскому ребенку. Да, у нас появился институт уполномоченных по правам детей, телефоны доверия, какие-то специальные службы, но нужно донести все эти телефоны, способы связи до детей непосредственно.

Сейчас вносится много законодательных инициатив в плане защиты прав детей...
- Я их только приветствую. Во-первых, они все обсуждаются со специалистами, а во-вторых, указывают на то, что государство, наконец-то, всерьез занялось правами детей. Последняя позитивная тенденция случилась буквально на прошлой неделе: вводится наказание - вплоть до уголовной ответственности - за продажу алкоголя несовершеннолетним. Это впервые в истории России. Сейчас очень важно снизить алкоголизацию населения страны, поскольку у нас зачастую «пьют и бьют», половина преступлений в России совершается в состоянии алкогольного опьянения. Мы не сможем решить проблему избиений, убийств, несчастных случаев, пока не решим проблему пьянства.

Кстати, вы продвигали неординарные инициативы, в частности, ввести тест на алкоголь в вятских лагерях. Что-нибудь удалось ввести в ранг обязательного?
- Во-первых, в России путь от инициативы до закона длителен. Поэтому те инициативы, о которых говорится сейчас, могут воплотиться, через год, через два... Что касается моей «алкогольной инициативы», это был не законопроект, а предложение. Правда, ее не совсем верно назвали в прессе. Была инициатива не тестировать всех подряд сотрудников детских лагерей на алкоголь, а закупить для лагерей алкотестеры. Также всех сотрудников детских оздоровительных лагерей мы проверили на наличие судимости - это было второе мое предложение. В итоге, с помощью областного управления образования мы смогли это внедрить. Особого сопротивления на пути реализации не было: все заинтересованные структуры понимают, что цель у нас общая - защитить детей. Все видят, сколько трагических случаев происходит по всей стране. Ни один руководитель лагеря себе такого явно не пожелает.

Полномочий для работы хватает?
- Полномочий - да, людей бы. Иногда не хватает сотрудников для банального сбора и обобщения информации о ситуации. Речь не идет о раздувании штата. Но 1-2 специалиста не помешали бы. Потому что кроме мониторинга поступает достаточно много обращений от граждан, плюс «живой» прием. Мало остается времени на просветительскую работу. Меня это немного расстраивает.
А можно я расскажу об одном проекте  вне ваших вопросов?

Разумеется.
- Учитывая, что ваша аудитория - это представители бизнеса, хотелось бы сказать вот о чем: проехав по большому количеству детских домов и интернатов, посмотрев статистику, понял, что наше бизнес-сообщество активно работает с детскими домами и школами-интернатами. Это, несомненно, позитивная тенденция. Правда, чем дальше от областного центра, тем помощь меньше, такая вот пропорциональная зависимость. Тем не менее, определенно радует, когда приезжаешь в учреждение, и тебе руководство говорит: вот это пластиковое окно нам поставила эта фирма, это отремонтировала другая фирма. Хотя, я считаю, что такими вещами должно заниматься непосредственно государство, а не спонсоры. Государство должно обеспечивать «тортик», а спонсоры вишенку на нем. К чему я это? Непосредственно детям в основном возят мягкие игрушки и какие-то подарки, рассчитанные на совсем совсем, которых на самом деле не так много. Основная масса детей в интернатах - от 12 лет, которые больше всего нуждаются в развивающих вещах. Многие ребята играют на старых музыкальных инструментах, доставшихся им от ПТУ, домов культуры. Я задумал проект - собрать деньги и поставить в интернатах комплекты музыкальной аппаратуры. Мы посчитали, что один комплекс обойдется в 100-120 тыс. рублей. В Кирове достаточно бизнесменов, которые любят музыку, у которых по углам стоят вполне профессиональные гитары, а может осталось что-то ненужное... Поэтому, если у вас есть желание присоединиться к данному проекту, милости прошу. Помощь нужна.

Почему именно музыка?
- К классической музыке детей в таком возрасте уже довольно трудно привлечь, спортом не все занимаются. А что еще остается? Проект начнем реализовывать уже осенью. Он не политический, не коммерческий, никакие партии в нем участвовать не будут. Смотрите сами: одна гитара, на которой уже можно играть, стоит 4000 рублей, одно пластиковое окно стоит порядка 15000 рублей. Вместо одного окна можно подарить детям 4 гитары, которыми они будут более довольны, чем тому же окну. У них в этом есть необходимость.

Предлагаю поговорить о ювенальной юстиции. Ее возможное создание по западному образцу раскололо общество на 2 противоборствующих лагеря. Как вы думаете, у нас это явление приживется?
- Ювенальная юстиция в том виде, в котором она существует за рубежом, для России неприемлема и неприменима. Брать ее для российских реалий в чистом виде не нужно.  Другое дело - элементы ювенальной юстиции должны присутствовать в работе судей, связанных с правонарушениями несовершеннолетних. Любой здравомыслящий человек, который помнит случаи, связанные с российскими детьми во Франции, Финляндии и так далее, сразу скажет: нам такого не надо. Да, разговоров идет много о внедрении подобной структуры, но реальных шагов пока нет. Против подобной юстиции европейского образца выступает и главный уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов.

Что именно для нас не подходит?
- Ничего не подходит. Есть ряд людей, кому выгодно муссировать эту тему: кому-то, к примеру, нужны новые рабочие места.

В таком случае переключимся на более насущную тему для Кирова - нехватку мест в детских садах? Вас как-то привлекают к ней?
-К нам обращаются по этому поводу, но практически все «трехлетки» обеспечены местами в детсадах. В основном обращения идут от родителей, чьим детям еще исполнилось трех лет, а место в детском саду для ребенка младше 3 лет государство по закону уже не гарантирует... Здесь есть 2 вещи, о которых мне хотелось бы сказать. Во-первых, кто сказал, что ребенку до 3 лет без мамы будет лучше, чем с мамой? Во-вторых, на «Эхо Москвы» недавно прозвучала мысль о том, что нам больше не нужно строить детских садов, надо смотреть на «волнообразную» демографическую ситуацию. А что на нее смотреть? Уже ясно, в ближайшие 3-4 года будет дефицит мест в детсадах. Современные «модульные» системы позволяют построить детский сад за полгода. Говорить о том, что «мы не будем строить потому, что у нас не будет хватать детей» - неправильная логика. Вот многие родители и не решаются рожать второго ребенка, если не могут пристроить первого. Мы лишаемся целого поколения. Приплюсуйте к этому возросшую миграцию и сделайте вывод, почему Россия за последние двадцать лет недосчиталась нескольких миллионов человек. Потенциально строительство детских садов поднимает экономику страны... только не все это понимают.

Кстати, о миграции и напряженности, связанной с межнациональными отношениями. Отслеживая ситуация в целом по стране, возникает ощущение, что омбудсмены  в национальных республиках отстаивают права конкретного национального меньшинства. В связи с этим возникает резонный вопрос, почему мы не имеем омбудсмена, защищающего права русских в многонациональном государстве?
- Это плохой вопрос.

Неудобный. Но давайте все же обсудим его, раз у нас есть подобные проблемы.
- Я думаю, что омбудсмены работают на основе не национального признака, а территориального. Просто в России так сложилось, что многие республики повторяют границы компактного проживания той или иной национальности, в отличие от, например, США. Вот вы говорите, «защищают своих». Каких «своих»? Если у нас будут проблемы с ребятами, которых из котельничской колонии сейчас перевели в Удмуртию, я буду их защищать. Но не потому, что они русские, а потому, что они - наши, из Кировской области, и вернуться в итоге к нам. А я - уполномоченный по правам ребенка именно Кировской области.

А в целом, что касается национального вопроса в России, о котором в последнее время так много говорят... Как вы думаете, нужна ли нашему государству разработанная национальная политика?
- Вы знаете, кто от нашей страны хотел отделиться, они отделились еще при распаде Союза. Говорить о том, что в СССР все было благополучно с национальным вопросом - не приходится. А сегодня нам недостает программы воспитания толерантности и равенства на уровне школ. Тем более дети в детстве не воспринимают национальную проблему, эти установки идут от взрослых. Субкультуры, молодежные банды контролируются взрослыми людьми. Кукловоды-то как раз не дети. Но в России проблема №1 - не националистическая. Вы много инвалидов видите на улицах нашего города? Нет, они дома сидят, а у нас складывается ощущение, словно их вовсе нет. Есть разделение «русские - не русские». А здесь что? «Здоровые-больные»? Толерантность надо прививать.

Звучит слишком обобщенно. Что конкретно надо делать?
- Есть один простой и эффективный способ: чем больше ребенок будет общаться со сверстниками из других регионов и стран, тем больше вероятность того, что мы не получим межнациональных конфликтов в обозримом будущем. Если дети могут дружить и выстраивать взаимоотношения с представителями других национальностей, то в будущем, какие бы пропагандисты им ни пытались вбить, что «эти» плохие, они не будет им верить. Потому что у него будет живой пример перед глазами.

То есть, дело в нашей самоизоляции?
- Да. И в воспитании.


Беседовала Светлана Муравьёва
murraviova@yandex.ru

Досье:
Шабардин Владимир Валерьевич, уполномоченный по правам ребенка в Кировской области.
Дата и место рождения: 4 сентября 1970 года, город Киров.
Семейное положение: женат, есть дочь и сын.
Образование: КГПИ (ныне ВятГГУ), факультет иностранных языков (1993 г.); Кировский филиал МГЮА, юриспруденция (1999 г.), Московская школа политических исследований (2003 г.).
Карьера:
1993-2002 гг. - преподаватель Химико-биологического лицея (ныне «КЛЕН»);
1997 г. - депутат Гордумы;
2002-2004 гг. - гендиректор «Комсомольской правды в Кирове»;
2004 - гендиректор «Новый вариант. Аргументы недели»;
2006 - 2010 - депутат Заксобрание;
2010 г. - по настоящее время - уполномоченный по правам ребенка в Кировской области.
Хобби: музыка («не слушать, а самому играть»).
Любимое кино: все с Томом Хэнксом, особенно «Форрест Гамп»; «Асса», «Брат», «Брат-2».
Любимая книга: все у Акунина.
Любимое блюдо: предпочтения постоянно меняются.
Девиз: нет («Он слишком привязывает и замыкает человека на одной идее»).