Василий Смирнов

В редакцию «Вятского края» я всегда захожу с одной и той же мыслью: «Вы здесь все должны быть здоровыми и сильными - каждый день без лифта по крутым лестницам поднимаетесь на пятый этаж». 

 

- А теперь мы по этим лестницам еще и вещи таскаем, - улыбается мне в ответ Смирнов сквозь седую бороду. Глаза, правда, не улыбаются. - Освобождаем пятый этаж. 

 

- Да, мы слышали про решение суда...

 

- Я считаю, что решение судьи о выселении редакции с площадей, которые она не занимает— это нонсенс. 

 

- Почему не занимает?

 

- Люди, которые назвали себя «хозяевами», не представили документы, что им принадлежит именно это помещение. У них есть документы на дом, который находится по адресу Степана Халтурина 2. Мы же в 2002 году получили из областной собственности на основании договора два этажа по адресу ул. Степана Халтурина 2А (на схеме, подготовленной в БТИ, указан именно этот адрес). Суд докапываться до истины не счел необходимым. Это по меньшей мере странно. 

 

- Вы здесь, получается, больше десяти лет?

- Здесь - да. С первого дня создания газеты мы занимали почти целое крыло в Доме Советов. Тогда председателем горисполкома был Анжелий Михеев, именно он предложил нам «поселиться» в Доме Советов. Я ответил ему, шутя, что никто не позволит — в Кремле ведь нет редакции. Между тем, зампредседателя облсовета народных депутатов Александр Яковлевич Костин эту идею поддержал и редакция на несколько лет обосновалась в «сером доме». Нас все устраивало, кроме одного: люди думали, что раз мы сидим с правительством в одном здании, значит мы — те же чиновники. А мы, хотя и были официально проправительственной газетой (до 1993 года в состав учредителей входил областной совет народных депутатов, после 1993 — правительство Кировской области), очень многое делали по-своему, а иногда и «поперек». 

 

- Например?

- Однажды зампредседателя областного совета возвращался из командировки. Сам был пьян, и  водитель тоже. Подъехали к городу, проскочили на красный свет. За ними началась погоня, стреляли по колесам... И вот мы узнаем об этом и перед нами встает вопрос: мы же газета областного совета, как об этом писать? Но весь коллектив тогда сказал: надо печатать. Мы, кстати, единственные на это решились. Материал назывался «Пьяная «Волга». Герой публикации, конечно, страшно обиделся, и в былые времена не сносить бы редактору головы, но у меня в сейфе лежали все документы, так что со мной ничего не сделали. Еще была история с так называемыми «чековыми автомобилями». Комбайнерам, которые работали на «урожае 90-х», полагались дополнительные чеки на приобретение дефицитных товаров, можно было купить видеомагнитофон и даже машину. И вот выясняется, что все начальство области купило себе машины, а один из заместителей Василия Десятникова   купил аж 6 машин. И этот материал мы тоже напечатали (и опять ни одна газета на такое не решилась). Мне позвонил тогда Десятников и сказал: «Ну что ты делаешь, мне теперь придется его убирать». И зама на самом деле убрали с должности. Так что у нас были моменты, когда мы с правительством расходились во мнениях, а уж в рот-то ему мы точно не смотрели. Может быть, молодость тогда нам помогала быть смелее. А может, я чувствовал за плечами поддержку Москвы: к тому времени я уже несколько раз встречался с Борисом Ельциным, и мне казалось, что власти, зная это, опасались «наезжать» на газету. Может быть, я заблуждаюсь. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Смирнова — в тюрьму!

 

На стол Смирнову осторожно ложится листок распечатанной газетной полосы. Главный редактор быстро пробегает глазами по бумаге и откладывает страницу в сторону.

 

- Возвращаясь к помещениям, - продолжает Василий Васильевич. - Съехали из Дома Советов мы уже при Сергеенкове. У нас поначалу были не очень хорошие отношения, более того, когда он шел к власти, обещал людям, что посадит Смирнова в тюрьму за пособничество преступному режиму Ельцина-Десятникова. Правда, когда победил, понял, видимо, что погорячился. Когда отношения у нас наладились и стали ровными,  Владимир Нилович   попросил нас переехать в другое помещение, объяснив, что областное Заксобрание   просит эти площади. Для нас это был повод уйти из-под «чиновничьей» крыши. А уж когда я увидел, какие виды открываются здесь, у Александровского сада, из окна, сразу согласился переехать. Помещения мы получили на праве безвозмездного пользования. С областью заключили договор до 2022 года, согласно которому мы не платили арендную плату, а правительство не платило за публикацию определенного объема официальных материалов. Каждый раз, когда приходил новый губернатор, этот договор пересматривался. И вдруг однажды приходят какие-то люди, не представляются, что-то фотографируют, записывают на диктофон. Я пригласил их к себе, они объяснили, что представляют интересы «хозяина» помещения, что этаж передан в федеральную собственность. Никаких документов они предъявить не смогли, поэтому я с ними попрощался. Ушли смертельно обиженные.

 

- Как так получилось, что этаж оказался «федеральным»?

- Оказалось, что департамент госсобственности (во главе которого тогда стоял Геннадий Пентегов) принял решение передать один этаж в федеральную собственность. Зачем, почему, для чего — у меня нет даже догадок. С тех пор мне регулярно стали названивать и предлагать заключить договор аренды на этот этаж. В 2007 году глава управления Росимущества по Кировской области Николай Бурков — мой давнишний знакомый — после нескольких попыток найти какой-то компромисс, подал в суд. Суд принял решение отказать истцу в удовлетворении требований, так как были пропущены сроки исковой давности. А в прошлом году пришла бумага за подписью начальника территориального управления Ардышева с требованием освободить помещения, которые мы занимаем, якобы, незаконно. Осенью мы получили уведомление из Марий Эл от марийского МУП, которому передали этаж в хозяйственное управление, они тоже требовали освободить это помещение, а получив отказ, обратились в суд.

 

- Вы будете оспаривать решение суда?

- Да, мы подадим апелляцию. Не с целью восстановить права на этаж. Мы, в принципе, и сами могли бы один этаж отдать законному (именно законному) собственнику, нам сейчас просто невыгодно его содержать: когда мы въезжали сюда в 2002 году, в штате редакции было 58 человек, сегодня — 24. Защищать свое доброе имя тоже не вижу необходимости. Вне зависимости от решения суда я не чувствую себя преступником: мы сюда въехали не вероломно, а на законных основаниях. Но мы не согласны с тем, что нам еще насчитали внушительную сумму незаконного обогащения - 400 тысяч. Суд, правда, немного убавил эту цифру, но сам факт выставления счета от организации, с которой мы ни в каких отношениях не состояли и никаких договоров не подписывали, мы будем оспаривать.

 

- А пока вы собираете вещи. С нижнего этажа уходить не собираетесь?

- Нет, это по-прежнему областные площади, причем уже года четыре мы платим за них аренду. Мы пересмотрели договор с областью и ушли от публикации законов.

 

- Как раз хотела об этом спросить. 20 лет вы были официальным публикатором, а не так давно сначала область отказалась от ваших площадей и передала публикацию законов холдингу «Вятинфо», а потом и Гордума последовала этому примеру.

- Ну передали и передали. Хотя на мой взгляд, юридических оснований к этому не было никаких.

 

Наелись «клубнички»

 

- Так или иначе, все это произошло практически одновременно: и с помещениями проблемы, и с «Почтой России», и функции официального публикатора у вас забрали. А что дальше? Как вы будете работать?

- Мы и раньше всегда жили на свои средства. Все, что мы получили от правительства на старте — это 40 тысяч в уставный капитал в первый год работы. На эти деньги мы купили оргтехнику, заплатили за аренду помещения, коммунальные услуги, купили у того же правительства списанные телефоны и столы. В магазине все это купить было невозможно, это был 90-й год. Сегодня мы, конечно, «ужались»: сократили штат, отказались от премий сотрудникам, не выплачиваем премии к отпуску, не доплачиваем больше нашим пенсионерам. Что дальше? Общие тенденции вообще не в пользу печатной прессы. Настали сложные времена, так что я все допускаю... И дело не в помещении, и не в потере правительственных заказов. Мы сами, в отличие от всех, кто изначально был в рынке и научился зарабатывать, возможно, что-то упустили. Но мы всегда позиционировали себя как газета с консервативным уклоном, которая не гонится за сенсацией. Я даже однажды спорил с главным редактором «Комсомольской правды» Василием Сунгоркиным, он говорил: «Забудьте слово «читатель» - нет такого слова, есть «потребитель», и нет слова «газета», есть «товар». А я ему тогда доказывал, что газета, конечно, товар, но товар, который работает с человеческой душой. Извините меня, но я голую задницу в газете печатать не буду. Пусть я потеряю часть подписчиков, но сохраню уважение другой части подписчиков, которая нас знает и выбирает. И потом, я просто не так воспитан. Может быть, это плохо. Но мне кажется, что мы должны быть оплотом нравственности. Не все продается и покупается.

 

- С последней фразой многие бы поспорили. Василий Васильевич, а сами вы как считаете, с такой позицией вы дальше сможете существовать в рынке?

- Сможем. Идет возврат интереса людей к серьезным изданиям. Я не скажу, что общество перекормлено «клубничками». К тому же, выросло поколение, которое вообще не читает газет. Но сегодня, например, мои коллеги начинают выпускать газеты совершено не рыночного характера. В  Архангельске один издатель открывает уже третью пенсионерскую газету. Я убежден, если делать газету уютную для души, она будет востребована. Правда, она должна быть еще и недорогой, это очень важно. Сейчас делать газету недорогой крайне сложно. И уж если говорить о погибели прессы, то одним из могильщиков будет как раз «Почта России».

 

Растащат по кускам

 

- С «Почтой России» у вас давняя нелюбовь, мы наслышаны. 

- Она сама погибает и еще у нас пытается чего-то ухватить. А погибает она, потому что ее растаскивают в чисто коррупционных целях. Забота о людях, о почтальонах, которые брошены и позабыты, — никому это не нужно. Раньше мы до хрипоты спорили с начальником местного отделения «Почты России» Горевским, ругались, утверждали тарифы, мы понимали, что нам нельзя друг без друга, нельзя рубить сук, на котором сидишь. Сегодня это делается безрассудно. Причем почтальоны и почта «на местах» — заложники этой ситуации. Их поставили в эту позу работники   из МАПа. МАП — специально созданная коммерческая организация, которая собирает деньги за подписку и доставку прессы. Полученные от нас деньги  крутят в банках, а почте говорят — добывайте деньги сами. А уж до  какого-нибудь почтальона в Вятке, который идет по бездорожью, и его кусают собаки, им дела вообще нет. Главное — прибыль.

 

- Насколько я понимаю, на официальном уровне уже заявили, что «Почту России» в ближайшем будущем акционируют.

- К этому и идет. Растащат по кускам. Что будет с почтой дальше никто не знает, но в сегодняшнем виде почта доживает последние дни. И в новом законе о почтовой связи, который сейчас вносится  в думу, есть несколько положений, которые очень пагубно скажутся на распространении газет. Например, согласно документу, понятие «доставка» начинается с почтового отделения. То есть перевозка до конкретных населенных пунктов ложится на плечи редакций. Я, в принципе, не против, но тогда берите за свои услуги соответствующие деньги. А вы-то берете будь здоров! В подписной цене стоимость доставки в три раза выше, чем самой подписки. И мне еще выставляют счет по 120 тысяч в месяц за перевозку до почтовых узлов. А с какой стати? Подписчик уже заплатил вам за это, и государство платит дотацию на распространение периодики— 3 млрд ежегодно.

 

- Хотя бы в споре с «Почтой России» суд встал на вашу сторону. Напомните, сколько с вас просили?

- Полтора миллиона. Сейчас они подали апелляцию, и 17 июля мы снова пойдем в суд. 

 

- Насколько я знаю, вы задавали вопрос о «Почте России» Дмитрию Медведеву. Какая реакция?

- Он признает, что в почтовом ведомстве не все благополучно и надо разбираться. 

 

- Это я читала. А дальше-то что?

- А все. У нас были вообще смешные эпизоды... Однажды меня срочно вызвал в Москву руководитель «АРС-пресс» на встречу с Сергеем Мироновым (он тогда был председателем Совета Федерации). Сняли кафе на Арбате, все по-серьезному, и 12 редакторов почти со всей России в один голос начали рассказывать, что с «Почтой России» складывается такая ситуация. Миронов все записывал, давал поручения помощникам, а в конце сказал: «Ребята, все, что вы говорите — это ужасно. Завтра здесь будет работать генпрокуратура, и я вам обещаю, что мы наведем тут порядок». Сказал и забыл. Может и пытался, но руки коротки оказались.

 

- Медведев тоже, видимо, еще разбирается.

- Дмитрий Анатольевич высказал на одном из совещаний в Москве, что нельзя разрушать информационное пространство России, поскольку с этого начинается разрушение самой России. Я тогда обрадовался, что на высшем уровне есть понимание проблемы. Но пока изменений не наблюдается. А мысль Медведева правильная: в деревнях газеты — это почти единственный источник информации, твиттер и соцсети не заменяют районную, областную и какую-либо другую газету.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Газета не умрет

 

- Может, это только пока?

- Думаю, так будет еще долго. А может, и вовсе газетная пресса не умрет. Сегодня идет обратный процесс. Некоторые медийные компании на западе открывают печатные СМИ. В Китае утро начинается с газеты: все сидят за завтраком в гостинице и шуршат газетами. Но при этом, мне кажется, газета становится привилегией состоятельных людей. Больше уже никогда она не будет стоить 2 копейки, как в советские времена. А вообще, знаете, у Андрея Мирошниченко есть книжка, которая так и называется «Когда умрут газеты», там он предсказывает, что последняя газета (это будет районная газета) выйдет в 2037 году и будет подписана в печать 30 декабря. Но все мое естество борется с такими прогнозами.

 

- А какие у нас варианты?

- Как вариант — уйти в интернет. Но я не уверен, что это продуктивно. К тому же в интернете совершенно другая журналистика. Там своя специфика, и делать интернет-СМИ надо уже с другими кадрами и по другим законам. Жалко потерять школу, которая сегодня есть у нас. Я не против тех,  кто трудится в городских бесплатках, на интернет-площадках, но там журналистика такого рода: пришел, услышал, записал. А чуть-чуть подумать головой, поискать какой-то интересный ход, подачу, узнать предысторию, поработать над темой — этого нет. Это «дословная» журналистика.

 

- То есть пока вы не определились куда вести газету.... или, может быть, не газету.

- Есть варианты, но я пока не готов это обсуждать. Да и я не считаю, что газета исчерпала свой ресурс. Меняться надо, да. Но есть вещи, которые для меня принципиальны. Вообще, в целом, вятская журналистика на хорошем уровне, и будущее у нее есть.

 

- А с медийным рынком что будет? С 1990 года, когда создавался «Вятский край», рынок изменился до неузнаваемости...

- Между рынком 90-х и рынком сегодняшним — большая разница. В 90-е годы нам дали свободу и на рынок хлынуло все подряд. Все было завалено анекдотами, брошюрками, газетами-скороспелками. Все торопились делать деньги. И людям было очень трудно разобраться что есть что. Был забавный случай. Как-то я приехал в село Сырьяны Белохолуницкого района, зашел в библиотеку, спрашиваю, какие периодические издания выписывают. Библиотекарь робко так отвечает: «Две газеты — местную и еще … «Speed-инфо».Они «Speed-инфо» выдавали на ночь людям домой за деньги. Я все это видел, но у меня тогда были очень светлые мысли. Я никогда не думал, что придет такое время, когда у серьезных изданий будут падать тиражи. Я думал, что народ начитается «клубнички» и забудет все это как страшный сон.

 

- Ожидания не оправдались?

- Нет. Бульварные газеты любят и читают. Но если в 90-е был настоящий взрыв, то сейчас уже вкусы у людей устоялись. Мне точно так же казалось, что какая-нибудь финансовая газета никогда никому не будет интересна. Однако есть люди, которые читают «Коммерсант» и подобные издания. Причем читают вдумчиво, не жалея времени. У меня отец всегда читал с красным карандашом в руках, подчеркивал что-то. У каждого времени свой читатель. А вы спрашивали, что будет с рынком дальше. Я думаю, сейчас рынок сделал крен в сторону глянца и узкопрофильных изданий. И будущее как раз за профильными изданиями. Надо только найти ту тему, которая интересна людям.

 

- То есть вы все же не исключаете, что откроете какое-нибудь СМИ?

- Нет, конечно.

 

- А  мне всегда казалось, что на этом рынке, по крайней мере в Кирове, уже нечего ловить.

- Киров вообще не показателен в этом плане, здесь действительно большая конкуренция, но она не приводит к резкому разорению тех или иных изданий. Знаете, газет, которые создавались на волне демократических преобразований 90-х годов — так называемых «газет Советов» - практически нигде не осталось. В Сыктывкаре газета умерла лет 10 назад, в Костроме — лет 15, в Ярославле еще живет, но накопила 8 млн. долгов.

 

- А что не так было с «газетами советов»? Почему не выдержали конкуренции?

- Во-первых, мне кажется, подвела содержательная модель. Они слишком старались описывать решения партии и правительства, работу советов. Вы же знаете, какие были начальники советов. Меня Костин тоже ломал, когда был председателем...

 

Девчонкам нравилось

 

- Чья вообще была идея создать газету? Ваша или Совета народных депутатов? 

- Совета. Я работал на ГТРК «Вятка» и не думал ни о какой газете. Николай Петрович Киселев — председатель Заксобрания -  предложил мне участвовать в конкурсе на должность главного редактора новой газеты. Я отказался, было неудобно перед коллективом. Однажды он пришел в редакцию и пригрозил встать на колени, если коллектив меня не отпустит, и я сдался. Жена проплакала два вечера. А я почему-то верил Киселеву, мне казалось, что этот человек на самом деле пришел на смену партийной власти, формалистам и чинушам. Мы вообще тогда были под впечатлением от происходящих в стране событий, были настроены на перемены. В общем, я возглавил новую газету, подобрал коллектив. К нам пришел Витя Бортников, хотя мне все говорили, чтобы я и не думал брать его, что он никому покоя не дает, а я отвечал: нам такие и нужны. Сережа Крашенинников сделал на телевидении критический репортаж  из райкома партии, за что впал в немилость, а я пригласил его в газету. То есть к нам в редакцию пришли люди, которые могли говорить правду, и говорить ее остро.

 

- Почему же за газетой тянется шлейф спокойного неконфликтного издания?

- Первое время мы дрались, ругались, судились, и мне лично поступало много угроз. А потом успокоились. Я никому никогда не говорил «давайте мягче», сотрудники не дадут соврать, что я не зарубил ни одного материала. Может быть, просто поменялись кадры, люди  стали  подходить к тому рубежу, когда уже не хочется «нарываться».

 

- А это правильная позиция?

- В чем-то да. Я в свое время сказал так: рисковать можно, но до определенной степени, я не хочу, чтобы вы пули получали. А сегодня я не вижу вообще необходимости в скандально-криминальных  материалах. Мы не разжигаем страсти, не подглядываем в замочные скважины. Да и присутствие власти в учредителях газеты накладывает определенный отпечаток. 

 

- Насколько сильно «накладывает отпечаток»?

- Никто, конечно, не звонит и не говорит, как надо написать. Такого и не было никогда. Если и есть консерватизм в газете, то это от нас самих исходит. Мы все учились на факультете журналистики, понимаем, что есть учредитель и даже если с ним есть какие-то нестыковки, ты не несешь этот конфликт в свою газету. Хороший учредитель или плохой, но он - отец. Я никогда не призывал к осторожности, но о деликатности и определенной этике отношений разговор идет всегда.

 

- Василий Васильевич, сколько лет вы в журналистике?

- Первые заметки я писал еще в школе. Я сам неплохо играл в футбол и мне нравилось писать об этом. Да и казалось, что девчонкам я буду больше нравиться,если будут писать про футбол. В газете начал работать в 1968 году. То есть, 45 лет.

 

- Не устали?

- Иногда ловишь себя на мысли, что все это уже было. Приходит какой-нибудь новый президент, говорит «Мы будем бороться с коррупцией» или «Мы беремся за то-то и то-то», и думаешь — уже брались, уже боролись... А вообще мне нравилось работать в советской журналистике. Мы не думали, что она станет когда-то какой-то другой. Для творчества было много возможностей. Я помню, когда-то работал в «Кировской правде» и замахнулся на самую святую тему — почему люди выходят из партии. Пришлось ввернуть в материал какую-то цитату Ленина, иначе текст не прошел бы цензуру. И я был так доволен собой, что этот материал в итоге напечатали. Это были настоящие минуты счастья, когда в тех условиях ты мог что-то сказать. В 90-е годы мы по-настоящему вдыхали запах демократии, свободы, пытались отличить демократию от вседозволенности, почувствовать грань. Сегодня есть определенный застой в журналистике в целом. В обществе снижается уровень доверия к журналистам, и в чем-то мы сами виноваты.

 

- Вы никогда не жалели, что занимаетесь именно этой профессией?

- Нет, этого не было никогда. Больше, кажется, я ничего и не умею. Единственное, одно время была мысль — не пойти ли мне в школу преподавать литературу. То есть, я знал, чем заняться, если наступит момент, когда я уйду из журналистики.

 

- Он наступит когда-нибудь?

- Нет. Уже не те годы. Всегда трудно оглядываться назад. Но я не жалею ни о чем. А что будет завтра? Тем и хороша журналистская жизнь — ты никогда не знаешь, что будет завтра. 

 

Беседовала 

Мария Петухова

petuhova.mv@gmail.com

 

Досье:

Василий Васильевич Смирнов, главный редактор газеты «Вятский край»

Дата и место рождения: 10 августа 1951 года, Ярославская область.

Образование: МГУ им. Ломоносова, факультет журналистики.

Карьера: 1977 — 1982 - корреспондент и заведующий отделом газеты «Кировская правда»;

1982 — 1986 - главный редактор молодежной газеты «Комсомольское племя»;

1988-1990 - заместитель председателя областного телерадиокомитета;

с 1990 — главный редактор газеты «Вятский край». 

Член Союза журналистов России. 

Заслуженный работник культуры России, почетный работник печати России, лауреат премии правительства России. 

Увлечения: фотография, рыбалка. «Отношу себя к «рыбакам-трепачам», потому что не помню, когда последний раз был на рыбалке».

Любимая музыка: бардовская песня, инструментальная музыка. 

Любимые фильмы: «Парад планет», «Моя морячка» и др. 

Девиз: «Не сторонник девизов. Но есть выражения, которые мне близки, например: «Если ты во дворе увидишь «Скорую помощь», не радуйся, что не к тебе. Это вопрос времени».