Разгул патриотизма

Перенесемся на 135 лет назад из предновогодней Вятки в солнечный Слободской.

Последние денечки дорабатываем. По стране победоносно прокатится Новый Год, выгнав людей из своих квартир на площади, в парки - праздновать. И не стоит заблуждаться: пьяный дебош во время таких мероприятий — не наша придумка. В доказательство тому перенесемся на 135 лет назад из предновогодней Вятки в солнечный Слободской. В городе тогда устроили благотворительные гуляния. Повод, надо сказать, был не самый радостный — средства собирали в пользу раненных, но горожане не упустили случая изрядно напиться и вести себя непристойно. Посмотрим, как описывала сей «разгул патриотизма» «Вятская незабудка».

Танцы в балагане
«Мы решительно не отстаем от других уездных городов в деле патриотизма, даже гулянья у себя устроили «в пользу больных и раненых воинов».
Место у нас для гулянья отличное: густой, тенистый и довольно большой сад, известный под названием «городнического», хотя его скорее можно назвать коровьим, потому что в обычное время только эти полезные животные ухитряются попасть туда, несмотря на крепкие запоры. Что же касается горожан, то они довольствуются созерцанием этого сада издали, через решетку. Впрочем, легкомысленное юношество забирается иногда в сад незаконным путем, через забор, но оно рискует поплатиться за это своими боками, если попадется в руки арендатора, снимающего сад за три рубля в год и потому имеющего право не пускать в него. А городу все-таки доход, и только очень непрактичные люди могут находить такое обращение места прогулки в доходную статью крайне стеснительным для самих же горожан.

Итак, состоялось у нас в Слободском первое гулянье в пользу больных и раненных воинов. Пригласили музыкантов из обывателей, осветили сад и находящееся внутри него здание, нечто вроде балагана, фонарями, плошками и, при содействии полиции, стали получать гривенники за вход. Публики собралось много. В балагане одна из наиболее светских барынь усердно потчевала гуляющих чаем и очень обижалась, когда они не догадывались заплатить за это удовольствие деньги, предупредить же, напомнить о плате, считала почему-то невежливым. Молодежь танцевала в зале того же балагана, но очень вяло, потому, должно быть, что настоящего буфета не было, а продавалось только пиво по увеличенной цене, и хотя от продажи его выручили, говорят, более 40 рублей, публика все-таки не одушевилась нисколько. Потанцевали часов до 12, покричали «ура» под звуки народного гимна и разошлись, большинство не навеселе».

Питие за раненых
«В следующее воскресенье, 24 июля, снова гулянье, но уже с буфетом. Со стороны кавалеров оживление и довольно полное, зато дамы сильно ропщут. По аллеям сада уже в 11 часу им нет прохода от двусмысленностей и неприличных шуток. Скандал следует за скандалом, и полиции пропасть хлопот с разгулявшимися обывателями. Из сада их то и дело выпроваживают «честью» в балагане зорко следят за ними. Дама, разливающая чай, оскорблена: бухгалтер казначейства назвал ее «миленькой» и хотел обнять.

В зале многие кавалеры «в кураже»; больше других безобразничает Макаров, по прозванию «Черная шаль». (Прозвище это ему досталось ценой геройского подвига: несколько лет тому назад, в антракте благородного спектакля, без всякого приготовления и даже не обладая голосом, он спел известный романс - «Гляжу я безмолвно на черную шаль», при чем неистово топтал ногами черный платок). «Черная шаль» идет танцевать с какой-то девицей, падает и роняет свою даму при общем хохоте. После того с ним не решаются танцевать, и он громогласно ругает барышень «дурами». Исправник опять спешит на выручку: приятельски взяв «Черную шаль» под руку, выводит ее из зала и сдает полицейским для водворения на месте жительства.

Около буфета — давка. Учитель уездного училища Беляев, впереди всех, усердно проглатывает рюмку за рюмкой «очищенной» в пользу раненных, от него стараются не отстать двое приезжих, казанских студентов, в порыве патриотизма жертвующих для высокой цели большую часть только что полученного ими из земской управы жалованья своих родственниц, сельских наставниц. Вскоре шум и непринужденная веселость мужчин принимают такие размеры, что дамы спешат удалиться. Тогда мужчины занимают танцевальный зал, и у них начинается безобразная попойка, в которой особенно выдается молоденький купеческий сынок Н.З. Платунов. Едва держась на ногах, он пристает ко всем с предложениями угостить на свой счет. Наконец, щедрости его полагает предел заботливая мамаша, приславшая кучера, который на руках выносит захмелевшего уношу из зала, чтобы доставить под родительский кров. Подгулявшие музыканты играют что ни попало, но публика, даже теперь не утратившая сознания возвышенной цели, с какой устроено гуляние, требует «Боже Царя храни». Всех громче кричат мировой судья Шиллегодский и смотритель уездного училища Макаров. Вопреки ожиданиям, исправник подает «отдельное мнение» - ему желательно послушать «камаринскую». Под звуки веселой песни восстановляется прежнее единодушие, ноги присутствующих сами собой выделывают различные па. Веселье общее. Решают устраивать подобные гулянья каждое воскресенье, так как сбор в оба раза был 100 руб. с лишком, и следовательно благотворительно-патриотическая цель достигнута вполне».

Первые в патриотизме
«Но увы! Неумолимая природа расстраивает эти великолепные планы: в следующее воскресенье погода стоит до того холодная, что даже горячительные напитки мало согревают мужчин, а дамы рискуют простудиться. Заботясь о своем здоровье, - особенно в виду того, что в городе остался только один врач, да и то не особенно искусный, - горожане принуждены отложить благотворительные увеселения до более благоприятного времени.
Таким образом и мы, слобожане, приняли участие в «охватившем всю Россию порыве патриотизма, в общем стремлении облегчить страдания доблестных воинов, сражающихся за своих братьев», - мы плясали, пили, безобразничали, и в то же время «жертвовали на войну» своим достоянием, с полнейшей готовностью, без всякого принуждения. Неужели такие благородные чувства и поступки не зачтутся нам, если не в сей жизни, то в будущей?

Не забудьте, что это были не единственные из наших пожертвований, что даже наша расчетливая дума, скрепя сердце, дала 5 тысяч рублей из своих капиталов, а исправник в короткое время собрал с крестьян до 5 тысяч аршин холста, из которого теперь слобожанки усердно шьют солдатское белье, и вы согласитесь, что в патриотизме мы вряд ли уступим даже москвичам».

Подготовила
Мария Петухова
petuhova.mv@gmail.com
По материалам «Вятской незабудки», 1878 год
Фото: https://tikho.narod.ru