"Идея фикс"
В Кирове много разрушающихся объектов, к которым нельзя прикоснуться. Архитекторы знают, как с ними поступить. Ими создано множество интересных проектов, которые в случае воплощения преобразят город. И именно архитектурное сообщество в свое время помогло отстоять историческую часть, которую хотели снести и застроить высотками. Об этом в интервью "Бизнес Новостям" рассказала директор "Архмастерской "Линия-Стиль" Лина Геполова.
- Лина Геннадьевна, сегодня архитектор – это больше бизнесмен или свободный художник?
– Свободного творчества, к сожалению, становится все меньше и меньше – жесткие условия диктует рынок. Хотя место творчеству остается всегда, все зависит от конкретного объекта, обстоятельств, заказчика и характера самого архитектора – его настойчивости, склонности убедить в своей правоте заказчика или городское сообщество. Если объект стоит того, чтобы за него повоевать, архитектор это делает.
- Исходя из вашего опыта, сегодня большинство заказчиков хотят максимально быстро получить финансовую отдачу от объекта или есть ценители?
– У меня больше вторых – с развитым эстетическим вкусом. Они понимают: если сделать объект интересным с архитектурной точки зрения, то он в дальнейшем будет притягивать и клиентов, и деньги. Предпочитая интересный, комфортный и функциональный объект, заказчик, как истинный бизнесмен, естественно, считает деньги. Поэтому порой приходится искать компромиссы и отходить от идеального архитектурного решения. Мои последние работы, может, не настолько мне выгодны материально, но интересны с точки зрения поиска образа и вписания в историческую среду.
- Пример из последних?
– «Гостиный дворик» на Орловской, 42а. Мы его делали с любовью, и сами заказчики отнеслись с большой заинтересованностью, даже в некоторых моментах оказались смелее нас. Объект непростой с конструктивной точки зрения. Нам удалось сохранить стиль здания и даже сделать его более удобным и, самое главное, востребованным. На мой взгляд, объект стал эффектнее и гармоничнее.
- Насколько сложны согласовательные процедуры с подобными объектами – с памятниками или со зданиями, имеющими признаки памятников?
– Очень сложны. В тех же Москве, Санкт-Петербурге или Нижнем Новгороде эти процедуры проходят легче, чем в Кирове. Там прописаны четкие правила, что можно, а что нельзя делать с подобными объектами. Если это памятник архитектуры и истории – правовой режим использования прописан. А у нас есть еще около 100 зданий, которые формируют историческую среду, но памятниками не являются. Для таких домов рамки действий пока не прописаны. Сегодня их можно только ремонтировать. Чаще всего такой подход не интересен инвестору. Когда работали по объекту на Орловской, я вносила предложения практически по всем зданиям из этого списка. Пока наработки остались невостребованными, и алгоритмов до сих пор нет.
- То есть вы предложили некий регламент действий, который в дальнейшем должны прописать чиновники?
– Не чиновники. В том-то и дело, что непонятно, кто этим должен заниматься. Отдел по охране памятников? Администрация города? Архитектурное сообщество? На мой взгляд, это должна быть совместная работа. Мы этом позанимались, МБУ «Архитектура» позанимались, но окончательного результата нет. Сегодня те, кто занимается охраной таких объектов, боятся, что их изуродуют. Инвесторов же не прельщает просто заходить и реставрировать. И городу в таком виде объект неинтересен, потому что это не памятник. Нам же, архитекторам, интересно с ним поработать и как-то видоизменить, дать вторую жизнь. Мы предлагали такой формат работы: архитектор работает над объектом, затем выносит результат на обсуждение на градсовет. Все дело в том, что сегодня у градостроительного совета нет полномочий принимать решение по итогам таких обсуждений. В настоящее время ни у кого их нет. А здания продолжают разрушаться. Они законсервированы, вроде бы охраняются, при этом к ним боятся прикоснуться.
Желающих с ними работать на самом деле не так много, потому что сталкиваешься с массой сложностей, к примеру, связанных с продолжительными тратами времени и нервов. С объектом на Орловской мы планировали работать в течение 6–8 месяцев, а по факту год воевали, пытаясь понять, что с ним можно делать, а что нет, затем проходили экспертизу...
Сейчас у меня есть очень интересный объект: заказчик, очень увлеченный человек, хочет на базе центра кинезитерапии на Молодой Гвардии сделать оздоровительный комплекс. Это тоже историческое здание. Год назад на весь квартал наложили ограничения по этажности: если раньше допускалось строить здания высотой до 16 метров, сейчас норматив сократили до 12. А мы над проектом начали думать давно, еще до ввода ограничений. Предстоит «доказательная войнушка» – из-за Серафимовской церкви, хотя между ней и нашим объектом стоят 5-этажные дома, причем на более высоком рельефе с перепадом около трех метров. Заказчик хочет построить стеклянный купол – таких в Кирове еще нет. И сделать из этого места шикарную благоустроенную территорию, функциональную красоту. Морально готовимся отстаивать объект – он того стоит.
- На ваш взгляд, нужно ли сегодня вернуть должность главного архитектора области и города?
– Я бы, конечно, вернула. Главный архитектор оценивает эстетическую и функциональную часть, смотрит перспективно и обладает более широкими полномочиями. Как без этого? Мы формируем среду, и эти аспекты необходимо учитывать. Когда я только начинала работать – в перестроечное время, – имя архитектора звучало гораздо весомее, чем сегодня. Геннадий Михайлович Безверхов рассказывал: когда был главным архитектором области, – да, рулила партия, но везде с мнением архитектора считались. В бытность главным архитектором Кирова Валерия Петровича Зянкина, помню, мы приходили на градостроительный совет с заказчиками, там прямо говорили: если не будете делать, следуя общегородской концепции, участок у вас заберем. Подход и, соответственно, дисциплина были более жесткими. И эстетический вопрос ставился выше остальных.
Как раз в то время отказались от старого генплана, по которому чуть ли не половину исторической части хотели снести и застроить высотками.
- То есть тот факт, что историческая часть сохранена, – заслуга сообщества архитекторов тех времен?
– Да, конца 80-90-х годов. Именно тогда начали отходить от массового типового проектирования и больше думать о сохранении исторической сомасштабной среды. До этого в основном строили стандартные дома-«коробочки» с плоской кровлей, а тогда начали делать мансарды, добавлять другие архитектурные элементы. Ситуацию переломили.
Конечно, опыта было мало, в том числе у конструкторов. Помню, после института работала в Рязани, запроектировала для детского сада арку. Меня сразу спросили, кто ее будет выкладывать. Мастеров не было, многие не знали, что такое кружало (ред.: дуга из досок, по которой выкладывается каменный свод). Технологии восстанавливали, начали делать детали: из кирпича, монолитного бетона, стеклобетона, полистирола (их можно сделать качественно, если соблюдать технологии). В начале 2000-х, когда мы проектировали домики на Дрелевского (рядом с Кукольным театром), я изучала альбомы образцовых проектов начала 19 века, анализировала детали, вырисовывала и вычерчивала целый каталог. Потом конструкторы разрабатывали армирование и закладные. И КЧУС отливал каждую из бетона. Сейчас все проще, многие процессы упрощены, появилось много производителей, есть каталоги с готовым декором.
Если сравнивать строительные материалы сейчас и столетия назад, то современное качество строительства и материалов желает лучшего. Раньше кирпич для строительства тех же церквей производился по особой технологии – из многолетней глины, в которую добавляли яичные белки. Сейчас, конечно, такой кирпич не делают, но появился другой, слава Богу, лучше, чем в девяностые. Сейчас на рынке большое разнообразие и кирпича, и других современных материалов, а также новых строительных технологий. Главное, чтобы заказчики понимали: для строительства качественного объекта необходимо выбирать качественный материал, а не самый дешевый. Не так, как в системе торгов, где порой выбирается самое дешевое. С моей точки зрения – это натуральное вредительство, когда под этим флагом экономят государственные средства. И в результате закупаются дешевые материалы, нанимаются дешевые рабочие. Так по всей стране.
- А вы в тендерах участвуете?
– Давно не участвую. Если участвуешь в тендерах, ты вынужден понижать цену своего труда. Чтобы просто поучаствовать – надо заплатить, выиграл – тоже заплатить, договорившись с банком о кредите на обеспечение заявки. В торгах могут участвовать большие фирмы. Чаще всего побеждает строительная фирма, выступает генподрядчиком и нанимает субподряд. Приходится соглашаться на предложенные условия, все ищут возможность выжить и получить максимальную прибыль. Сегодня, думаю, даже самым олигархичным олигархам нелегко живется. Что уж говорить о небольших компаниях, которые практически выживают. Есть заказ – живешь, нет – существуешь, при этом надо оплачивать аренду, СРО, зарплату сотрудникам. В таких условиях порой приходится соглашаться с тем, с чем внутренне не согласен.
В сложной ситуации сегодня и многие заказчики. Мы проектировали здание на улице Преображенской. Заказчик перекупил договор аренды на участок. Договор оказался кабальным: инвестор не увидел написанного мелким шрифтом. Стройка затянулась, а для обеспечения аренды ему пришлось продать магазины. На моих глазах человек поседел. Объект не достроил, перепродал. Красивый декор, ограждения и перила, которые мы запроектировали, так и остались нереализованы. Таковы реалии жизни.
- В чем, на ваш взгляд, отличительная особенность архитектуры Кирова от других городов?
– Я бы сказала: в чем особенность архитектурной среды города? Архитектура всегда воспринимается в контексте с природным окружением и градостроительными особенностями населенного пункта. У нас очень богатый рельеф, который позволяет формировать интересное пространство. Архитектура Кирова, к сожалению, пока мало чем отличается от подобных провинциальных городов. Я мечтаю о конкурсе по разработке стратегического концептуального подхода к городской застройке: с анализом и выделением доминант, видовых точек, с учетом раскрывающихся пространств и камерных уютных местечек. Чтобы не просто поделить зоны: это историческая часть, а это – не историческая, в этом квартале допустимы дома такой-то высоты, а в другом – на несколько этажей выше или ниже. Пора применять другой подход. Не ровнять все под одну гребенку. Сейчас разрабатывается генеральный план Кирова до 2035 года, нам бы хотелось видеть в нем такой анализ. Во многих городах он сделан.
- Вас привлекают к разработке генплана?
– Мы ожидали, что с нами будут больше сотрудничать, что создадут группу из местных архитекторов. Пока же разработчики генплана работают только с МКУ «Архитектура». Хотелось бы, чтобы архитектурное сообщество привлекали активнее.
- А в проектах местных активистов участвуете?
– Поучаствовали в шикарном проекте «Малые реки Вятки» – помогала формировать задание для «Солнечной Люльченки». Когда начинаю думать о наших речках, о возможностях создания благоустроенных зон вдоль них, начинаю фантазировать. Идеи бьют ключом: мостики, элементы благоустройства, подстриженные кустики, деревья, газончики. Малые архитектурные формы – мне так все это нравится! Тема шикарная! И ее нужно продвигать: не каждый город имеет такую сеть рек и оврагов.
Участвовали в проекте по благоустройству парка у Дворца пионеров, по благоустройству Ежовского парка. Идеи классные, жалко, что далеко не все воплощаются. Когда совместно с Николаем Морозовым работали над Ежовским парком, акцент делали на сохранении имеющихся объектов и на дальнейшее развитие спортивно-развлекательной зоны отдыха. Рассматривали создание парка камней, хотели обыграть водокачку, лестницы. Меня, например, не пугала смена русла реки, мы даже предлагали его немного передвинуть, чтобы удобнее было подходить к парку. Если для будущего благоустройства это более благоприятно, почему бы и нет? Может, нас тогда отодвинули с идеями, потому что тема взаимоотношений между администрацией и Морозовыми была больной?
- Какие идеи, которые могут показаться сумасшедшими, вы еще предлагали?
– Очень много. Лет 5–6 назад с группой коллег-архитекторов принимала участие в разработке концепции исторической части Кирова. Предлагали варианты благоустройства оврагов, смену формата площади перед женским монастырем. Я понимаю людей, которые любят заниматься на стадионе «Прогресс», но по нормативам и с точки зрения перспектив развития города стадион надо убирать. Я бы вернула на его место историческую площадь, отреставрировала бы монастырский комплекс. Это все-таки историческая достопримечательность города, туристический объект, точка притяжения, в конце концов, возврат торговой площадки и освобождение от торговли Театральной площади.
В рамках этого проекта мы работали с Костей Павловым над развитием Заречной зоны. Предлагали сделать канатную дорогу до Макарья с остановками в Заречном парке, сформированном на открытой местности. Здесь запроектировали зоопарк, стадион, зрелищные, спортивные площадки, картинг – разработали концепцию комплекса чуть ли не федерального значения. Я не раз ездила на международные фестивали воздушных шаров, площадку рассматривала и с этой точки зрения. С нашего берега было бы такое шикарное зрелище!
- Сейчас большие средства вкладываются в развитие Вересников…
– Развитие Вересников планировалось и раньше. Предлагалось несколько различных вариантов развития этой территории. И это история для более ближайшего воплощения, чем Заречный парк. Может быть, сейчас сложно представить, что это все реально воплотится – мы же считаем каждую копейку. Но я верю, что это будет интересная благоустроенная территория.
- Много разговоров ведется об использовании песка из Вятки для укрепления территории, и все мнения разные.
– Есть мнения, что намыть тот же песок – нереально. В Нижнем Новгороде во время моей учебы на глазах развивалась территория Мещера, где как раз использовались такие технологии. Рельеф подняли за счет намывания песка. Вычищали Волгу, углубляли русло, и из намывного грунта делали основание для будущей застройки. Крупнозернистый песок – самый подходящий для этого материал. Строили дома с новой вариативной планировкой, а благоустройство изначально было очень примитивным.
Сегодня же это место – район Стрелки – одно из самых красивых в городе. Там стоят современные дома, торгово-развлекательные цент ры, построен стадион к Чемпионату мира. Конечно, не обошлось без противостояния между защитниками исторического наследия и инициаторов современной фоновой застройки. Без противостояния «инь – янь» не обойтись. Это нормально: кто-то выступает за современность, кто-то – за историзм. В результате дискуссии и противостояния получается симбиоз.
- Многие архитекторы Кирова работали над проектами благоустройства оврага Засора, которые сегодня «ни два ни полтора». Вы занимались?
– Да – в части, близкой к монастырю. Проектировали развлекательную зону с детскими площадками, террасами, площадками для картингов, роликов, двориками с фонтанами, водопадами… Я понимала, что проект, скорее всего, не будет реализован, потому что на тот момент шла борьба за участок. Каждый раз, когда проект делается под кого-то, он не заканчивается доведением дела до конца. Видимо, времена такие.
Проектов было сделано много, работали разные архитекторы: Евгений Перов, Андрей Нагаев, Константин Павлов. Проекты шикарные. В них соединены и функциональная, и конструктивная, и архитектурная насыщенность. Основная идея – объединение оврагов в единую цепь. Но это, опять же, немалые деньги. До конца 19 века эту «овражную» часть города объезжали. Нагорная часть не была связана с заовражной. Как только городские власти соединили территории продолжениями улиц – Володарского, Свободы, Ленина, статус территории в районе современной филармонии изменился. Это называется «смотреть вперед».
Если территорию оврагов соединить между собой и благоустроить, она станет и точкой притяжения туристов в наш город. Даже многочисленные коммуникации в этих оврагах вполне можно перенести. Были бы желание и деньги. Думаю, в этом все-таки, в первую очередь, должен быть заинтересован город. Каких-то крупных меценатов, готовых безвозмездно вкладываться в подобные проекты, сегодня нет. На мировом уровне есть, но не в России. И не в Кирове. Инвесторы, если увидят свой интерес и перспективы, зайдут.
- Как относитесь к применению дерева в архитектуре?
– Двояко. Я не привыкла пока с деревом работать, хотя сотрудничала с фирмой «Окимо», но там были срубы. В Кирове перспективы массового применения срубов – кроме как в строительстве этнического музея или частных домов – я пока не вижу. Клееные деревянные конструкции активно применяются в Скандинавии или Финляндии, причем дерево они покупают в России, у них нет его в нужных объемах. Делают шикарные, но дорогие для нас конструкции. Там и нормативы по применению деревянных конструкций совершенно другие.
С точки зрения перспектив из клееного дерева можно делать очень интересные и оригинальные объекты. Не высотные дома, а большепролетные конструкции или объекты меньшего объема. Перекрыли же в свое время Охотные ряды в Москве деревянными фермами! Но там вложили большие деньги в разработку специальных техусловий.
Я считаю, что наши нормативы с точки зрения эвакуации, степени огнестойкости и т.д. – достаточно жесткие, но в целом правильные. Порой на них закрывают глаза, порой не там, где это нужно. Думаю, стоит расширить возможности для применения клееных деревянных конструкций. Может, даже выпустить новые нормативы.
- Ваше отношение к внедрению дизайн-кода?
– Во многих городах он уже введен. И требования там – особенно к главным улицам – очень жесткие. Для окраски домов предлагается не какой-то широкий спектр цветов, а конкретный оттенок. Эти развертки прорисованы в зависимости от стиля, потому что для каждого стиля характерна своя цветовая гамма. Город в итоге выглядит более ухоженным и уютным. Два года назад я была в Минске, где внедрен дизайн-код. Дома разных времен постройки, но не видела ни одного не отремонтированного фасада или выбивающегося по цветовой гамме здания. Да, многие выступают против и возмущаются, но какой итог! Улицы выглядят совсем по-другому, поэтому я – за.
Шикарным считаю проект «Том Сойер фест», с организаторами тоже сотрудничаю. Все хочу свою гвардию привлечь.
- Это кого?
– Семью, детей, внуков. Бесподобное ощущение видеть, как преображаются эти дома, и ощущать свою причастность к процессу. Помню, в детстве восторгалась, видя, как из страшной стройки получается готовый объект. Пусть не шедевральный, а обычный дом, но он получается по факту из ничего – из вчерашней стройплощадки. Сам момент любого преображения пространства воспринимаю как волшебство. А когда ты сам в этом участвуешь, когда с нуля реализуются твои идеи или проект, очень близкий к твоему видению, – это ощущение дорогого стоит. Я очень часто думаю, что бы я сделала, если бы у меня было много денег. Реконструировала бы это, построила бы это, воссоздала это... Хочу, чтобы у меня было больше денег и возможностей для преображения пространства вокруг. Такая вот у меня идея фикс.
Досье:
Геполова Лина Геннадьевна - директор ООО «Архмастерская «Линия-Стиль».
Дата и место рождения: 10 ноября 1961 года, г. Котельнич Кировской области.
Образование: высшее. Окончила Горьковский инженерно-строительный институт (специальность – архитектор), Вятский ГГУ (специальность педагог-психолог).
Трудовая деятельность: проектный институт «Рязангражданпроект», ООО «Гранд-дизайн», ООО «Архмастерская «Линия-стиль».
Семейное положение: вдова, двое детей, четыре внука и внучка.
Блиц:
- Что для вас счастье?
- «Счастье – это когда на работу идёшь с удовольствием, а домой возвращаешься с радостью» (Евгений Леонов).
- Любимое историческое здание Кирова?
- Дом Булычева (архитектор И. А. Чарушин).
- Главные качества прирожденного архитектора?
- Пространственное мышление, творческие способности, чувство гармонии, вкуса и стиля, стремление к постоянному профессиональному росту, креативность, ответственность.
- На что не жаль потратить деньги?
- На учебу, семью, путешествия.
Беседовала Анастасия Белова