Простота полковника и жёсткость пацифиста
Пример отца (кадровый офицер, прошедший Афганистан) формировал книжные предпочтения Алексея Винокурова, директора кировского представительства юридической группы «Яковлев и партнеры» еще в раннем детстве.
Живя на территории военных городков или рядом с ними, он и читал главным образом военную прозу. Такое сочетание вовсе не казалось ему «маслом масляным»…
«В младших классах моим любимым чтением стала повесть Януша Пшимановского, полковника Войска Польского, про четырех танкистов и собаку. Тогда простота и выразительность его слога нравились мне еще неосознанно, на уровне ощущений. Но и сейчас я открываю навскидку начало 28-й главы – и снова вижу, что из диалога героев нельзя даже слово убрать (без потери смысла).
Примерно в 30 лет захотелось перечитывать любимых авторов системно, по хронологии. Так я не спеша прошел всего Ремарка, от «Приюта грез» до «Земли обетованной».
Эти романы с их жесткой правдой, кроме всего прочего – хорошая профилактика будничного стресса. Герои Ремарка видели столько лиха – и все-таки остались людьми. На этом фоне наши собственные волнения и обиды сразу теряют прежний масштаб.
Ремарк и Пшимановский рассказали о фронтовом братстве по-разному – при этом оба убедительны и не противоречат друг другу.
– Как такое может быть? – спрашивал я себя. – Или почему я с одинаковым одобрением принимаю «Василия Теркина» Твардовского и «Жизнь и судьбу» Гроссмана, между которыми внешняя разница еще на порядок больше?
По-видимому, все эти тексты остаются гранями одной и той же правды, если при добавлении в «общую мозаику» они не начинают звучать фальшиво.
Умение экономить слова – еще одна причина, чтобы упомянуть двух настолько разных авторов в одном ряду. Язык делопроизводства тоже, по определению, должен быть доходчивым и очищенным от излишеств. Но кому из нас не резали глаз феерические нагромождения, когда вместо «есть проблема» в отчете написано «в настоящее время отмечается факт существования проблемы…» и т.д. Это пишут взрослые люди с высшим образованием. Может, они высказалась бы короче, представив себя возле передовой, где счет самой жизни идет на минуты?
Сегодня поиск книжных новинок для семейного чтения – дело не из легких для отца семейства, сделанного в СССР. Фантазировать в духе «веселой неразберихи» хорошо получалось у Чуковского и Хармса. Подражания XXI века чаще выглядят неловко, некоторые даже пугающе.
И вот я регулярно сдуваю пыль с советских изданий, которые мне самому читали родители. До «Четырех танкистов…» очередь тоже дошла – символический круг замкнулся.
Когда я перелистываю эти страницы вместе с сыном, две надежды живут во мне параллельно:
1. В идеале – чтобы мы с вами узнавали о великих потрясениях только из хороших книг.
2. Если первой надежде не суждено сбыться – то чтобы в дни испытаний нам не уронить планку и быть не хуже книжных героев, которыми восхищаемся.