Одной ногой в банкротстве

Арендаторы вятских лесов готовы отказаться от бизнеса, если их заставят платить за несуществующий лес.

Дмитрий Колчин, ведущий консультант отдела правового обеспечения департамента лесного хозяйства Кировской области
Олег Казаковцев, член Совета Федерации России от Кировской области
Елена Демина, директор компании "Спектр Партнер"
Антон Наймушин, начальник отдела по обеспечению участия прокуроров в гражданском и арбитражном процессе прокуратуры Кировской области
Сергей Шабалин, директор Вятского филиала ФГУП "Рослесинфорг"

Прокуратура требует признать недействительными дополнительные соглашения к договорам аренды лесных участков. Такими допсоглашениями департамент лесного хозяйства уже после заключения договора аренды повышал или снижал арендную плату за участки в зависимости от того, сколько леса на них в действительности оказывалось. Заранее узнать это не возможно, так как последний раз леса оценивали более десяти лет назад. Сейчас на это в бюджете нет денег. Если же суд удовлетворит  требования прокуратуры, десяткам арендаторов придется платить за несуществующий лес. А это — прямой путь к банкротству. Можно ли найти компромисс?

Лес, которого нет
Антон Наймушин:
Я не уверен, что есть смысл что-то обсуждать сейчас. Все будет зависеть от решения суда. Могу лишь кратко пояснить позицию прокуратуры. В основном лесные участки предоставляются предпринимателям по результатам аукционов. Кто предлагает большую цену за аренду, тот и становится победителем. Но фактически департамент лесного хозяйства взял в практику такую схему, что уже после заключения договора аренды размер арендной платы через год-полтора значительно снижается в результате заключения допсоглашений. Мы считаем это снижение аренды незаконным, поскольку закон запрещает изменять условия аукциона. Кроме того, бюджеты недополучают значительные суммы денег. Именно поэтому мы написали исковые заявления в суд по 21 договору аренды.

Олег Казаковцев:
Узнав об исковых заявлениях, арендаторы лесных участков обратились к нам с просьбой защитить их права и экономические интересы. Посудите сами, если после проведения лесоустроительных работ выясняется, что леса на участке гораздо меньше (или больше), чем заявлено в документах, логично пересчитать и арендную плату. Именно поэтому департамент  заключает с предпринимателями допсоглашения к договорам аренды. Причем это происходит в соответствии с Лесным Кодексом России. В кодексе действительно устанавливается запрет на изменение условий аукциона, но в данном случае условия аукциона не меняются, речь идет об изменении фактического наличия леса.

Дмитрий Колчин:
Я считаю, что прокуратура основывает свою позицию на неправильном толковании закона. Менять условия аукциона нельзя. Но, во-первых, договор аренды уже заключен, и заключен в соответствии с тем проектом, который находился в документации об аукционе. Во-вторых, есть понятие об условиях аукциона. Цена договора никак не входит в условия. Поэтому мы ничего не нарушаем.

Одной ногой в банкротстве

Олег Казаковцев:
И сегодня предприниматели задают резонный вопрос: если суд примет решение в пользу прокуратуры и арендаторам придется доплатить, то откуда им взять деньги? Фактически на участках нет того леса, который они покупали с аукциона.

Елена Демина:
Многие просто обанкротятся. Я, например, выигрывала на аукционе участок, на котором по документам было 21600 кубических метров леса. Он стоил мне 6,5 млн рублей. Затем, как было прописано в договоре аренды, заказала лесоустроительные работы, ко мне на участок выехали специалисты, все осмотрели, просчитали и оказалось, что по факту леса вовсе не 21600, а всего 8300 кубическим метров. В департаменте мне пересчитали стоимость аренды и цена участка снизилась до 3,5 миллионов. Уже на этом этапе я потеряла деньги: выигрывала на аукционе лес по 298 рублей за куб, после пересчета цена кубометра увеличилась до 421 рубля. А если мне придется платить первоначальную стоимость аренды... Это будет означать банкротство моего предприятия. Куб (лес на корню) будет стоить почти 800 рублей, а я продаю уже готовую продукцию по цене от 850 рублей до 1800. При этом мне надо загнать бригаду, срубить лес, распилить, что-то из этого леса сделать, погрузить, отправить... Включите в эту сумму проведение лесоустройства, посадочные работы и обеспечение противопожарной безопасности. При таких ценах нет никакого смысла работать. А заранее знать о том, что на участке всего 8 тыс. кубометров леса, я не могла, потому что последнее лесоустройство было сделано много лет назад. Почему участки с неустроенным лесом выставляют на аукционы - другой вопрос.

Дело в деньгах

Дмитрий Колчин:
Такая практика складывается с 2010 года, после того, как мы начали проводить аукционы на право аренды лесных участков. Выставляя на аукцион участки, мы формируем качественный и количественный состав леса, который там находится, исходя из материалов лесоустройства. Эти документы имеют определенную срочность, так как лес не стоит на месте, он растет. А крайние материалы лесоустройства были сделаны, наверное, в 2000-х годах, и срок их давно вышел.

Сергей Шабалин:
Наша компания как раз занимается написанием проектов освоения лесов, и я могу сказать, что лесоустройство на участках в среднем не проводилось уже от 13 до 20 лет.

Дмитрий Колчин:
Долгое время мы не имели полномочий для этого, сейчас они у нас есть, и мы регулярно делаем заявки на соответствующие субвенции, однако деньги не приходят. И это объяснимо: работы достаточно дорогостоящие. В департаменте таких денег нет, поэтому и приходится брать информацию из уже устаревших документов. А лесоустройство арендаторы потом заказывают сами. Мы же прописываем в договоре аренды и в аукционной документации возможность внесения изменений в договор аренды.

Заглядывая вдаль

Олег Казаковцев:
Что получается сегодня: были определенные правила игры, они существовали не один год, а теперь предпринимателям говорят: давайте работать по-другому.

Антон Наймушин:
Вот так и получается, что все договорились, что закон есть, но его можно обойти, и спокойно работали. При этом бюджет теряет деньги.

Олег Казаковцев:
Прокуратура по-своему трактует законодательство и, возможно, она в чем-то права. Но у нас есть заключение Рослесхоза, в котором однозначно сказано: допсоглашения действительны и департамент правомочен заключать их в соответствии с действующим законодательством.

Дмитрий Колчин:
Нашу позицию поддерживает не только Рослесхоз, но и комитет по природным ресурсам Госдумы. А также готовятся позиции правительства России и правительства Кировской области по этому вопросу, и они вряд ли согласятся с прокуратурой. Да, в целом снижение арендной платы все же произошло в большем числе случаев, чем ее повышение, а значит, бюджет что-то потерял. Но если требовать с арендаторов плату за несуществующий лес — это может обернуться еще более значительным ущербом для экономики.

Елена Демина:
Все, что мы можем сейчас - призвать прокуратуру и суд заглянуть чуть дальше, подумать, что будет, если прокуратура выиграет суд. Предприниматели, по сути — заложники ситуации. А у нас есть семьи, дети, которых надо кормить, у нас есть подрядчики, работники, и у них тоже семьи, и все они окажутся безработными.

Дмитрий Колчин:
У нас, например, есть такой арендатор Бажин. Он живет в деревне Бажино, родился и вырос там, и вся деревня держится только на нем. Жители его даже спрашивают, стоит ли делать ремонт в своих избах, потому что как только рухнет бизнес Бажина, умрет деревня. Там просто не останется рабочих мест, некому будет содержать дороги... все развалится. В суде он рассказал, что дал себе слово: пока жив - его деревня тоже будет жить. Но теперь уже неизвестно, удастся ли ему сдержать это обещание. Важно не забывать, что на арендаторах держится целая экономическая цепочка. К таким вопросам нельзя подходить формально.

При чем здесь бизнес?

Елена Демина:
А у прокуратуры именно такой подход: главное, чтобы все было по закону, а что будет потом — никого не касается. Я вообще не понимаю почему из-за разной трактовки прокуратурой и департаментом одной и той же статьи закона должен страдать бизнес? Почему мы должны терять деньги?

Олег Казаковцев:
Я считаю, что если у прокуратуры вопросы к департаменту, их нужно решать отдельно, люди пострадать не должны. Они были добросовестными правоприобретателями и заключали договоры в соответствии с действующим законодательством.

Антон Наймушин:
Почему вы делаете вывод, что предприниматели что-то теряют? Когда они заключали сделку, они исходили из того, что надо будет платить, предположим, три миллиона. И подписывали договор имея в виду эту цифру. Почему они подписывались под это? На сегодняшний день наша позиция такая: наши требования являются законными и обоснованными.

Сергей Шабалин:
Прокуратура отстаивает интересы области, но при этом действует точно не в интересах области. Никому, например, не интересно, что в регионе под инвестпроекты отданы огромные лесные участки по смешной цене (лес стоит 20 рублей за кубометр), но при этом отдачи от этих инвестпроектов область не видит никакой. Вот где мы теряем деньги! Не арендаторов надо наказывать. Они-то как раз платят порядочные средства в бюджет.

И снова заговор

Елена Демина:
Мое личное мнение: все эти претензии возникли не просто так. Такое ощущение, что речь идет о каком-то заказе. Заключение допсоглашений - это уже многолетняя практика. Однако прокуратура подала заявления только на тех, кто взял аренду и заключил допсоглашения на основании лесоустройства в 2011 году. Почему? А почему нет претензий к тем, кому аренду пересчитали в большую сторону?

Олег Казаковцев:
Это действительно немного странно.

Антон Наймушин:
Конкретно по этому вопросу я не уполномочен давать комментарии.

Дмитрий Колчин:
И все же хотелось бы еще раз обратить внимание прокуратуры на последствия признания допсоглашений недействительными. Мало того, что 108 арендаторов, которым придется доплатить за аренду, от нас просто уйдут, расторгнув договоры, так еще и остальные 54 арендатора, которым аренда была пересчитана в сторону увеличения, имея на руках решение суда, взыщут с нас те деньги, которые они якобы переплатили. И все время аренды — от 15 до 49 лет — будут платить за одну елку, а вырубать 10, потому что леса у них на участке на самом деле больше, чем изначально было прописано в договоре. Вот чего добьется прокуратура. Да и я, если честно, не очень представляю, каким образом можно отказаться от заключения дополнительных соглашений. Проект освоения лесов выдается на 10 лет. Аренда заключается на более длительный срок, за это время состав и количество древесины постоянно меняются, а от этого напрямую зависит арендная плата.

Сергей Шабалин:
Здесь я с вами абсолютно согласен. Вся Россия заключает такие дополнительные соглашения, потому что жизнь заставила так поступать. Возможно, законодательная база и не позволяет этого делать, но как иначе? Департамент не может по другому выставить участок на аукцион, так как у него документы со старыми материалами лесоустройства. Без дополнительных соглашений обойтись нереально. Да и засухи, ветровалы, пожары никто не отменял. И на протяжении срока аренды может случиться что угодно. К тому же, например, где раньше Лесной кодекс разрешал рубки, сегодня рубить уже нельзя. Департамент же, выставляя на аукцион договоры аренды, учитывал эти площади, у него нет полномочий, чтобы исключать их. Этим занимаемся мы во время лесоустройства. При этом Лесной кодекс говорит, что объемы леса не должны меняться. Как это воплотить в жизнь? В первую очередь, надо пересматривать федеральное законодательство.

Олег Казаковцев:
Для меня важно, чтобы был найден компромисс. Сейчас инициировано обращение к уполномоченному по правам предпринимателей Борису Титову, в Генпрокуратуру. Мы рассмотрим эту ситуацию в Совете Федерации на комитете. 16 августа будет арбитражный суд и, думаю, мы отстоим права предпринимателей.

Подготовила
Мария Петухова
petuhova.mv@gmail.com