Как в Вятке губернатора «убивали»

Оказаться в нужном месте и в нужное время — это про Валериана Николаевича Шкляева. Будучи гимназистом, он стал единственным свидетелем покушения на вятского губернатора Горчакова 17 октября 1905 года, а через много лет рассказал об этом событии в своих воспоминаниях. Кто и зачем хотел убить губернатора, и что пошло не так? «Бизнес Новости» продолжают публиковать выдержки из книги «Моя жизнь» Валериана Шкляева.

 

Продолжение. Начало в № 46-49

 

«Маньяк какой-то»

«...Когда я перешел в седьмой класс гимназии, в нашем классе появился Иосиф Левитский, сын чиновника, переведенного в Вятку откуда-то с Запада. Я быстро сблизился с Иосифом и одно время сидел с ним на одной парте. Иосиф был ярый эсер. А я, как уже писал, был под сильным влиянием большевиков. Мы были с ним довольно дружны, но, несмотря на это, жестоко спорили – я отстаивал в спорах линию большевиков, а он – эсеров. В частности, был он убежденным сторонником терроризма, каким-то прямо-таки одержимым. Стоило посмотреть не него во время наших споров – глаза сверкают, лицо безумное, волосы торчат – прямо маньяк какой-то. Знал я от него, что связан он с эсеровским подпольем.

 

В апреле 1907 года Иосиф был арестован и посажен в тюрьму. Вышел он из тюрьмы в начале осени. Из гимназии он был, конечно, уже исключен и продолжить учиться не мог. Но я продолжал встречаться с ним, ходил к нему на квартиру. Жил он отдельно от отца, один в комнате. Помню, однажды, когда я был у него, он показал мне чемодан, полный револьверов. В половине октября 1907 года он намекнул, что у него есть бомба. 17 октября (старого стиля) праздновалась годовщина манифеста 17 октября 1905 года, которым царь «хотел втереть очки» народу, пообещал свободу, парламентский строй, демократию. В этот день устраивалось торжественное богослужение в Кафедральном соборе. Недалеко от собора я встретил Иосифа Левитского. Идет это он, руку держит в кармане пальто, с таким видом, как будто в кармане что-то есть.

 

Подойдя ближе ко мне, он незаметным жестом указал мне на карман и прошел дальше. Я сразу сообразил, что в кармане у него бомба, и решил проследить его. Вижу, Левитский зашел в собор. И тоже проник в него. Стоит Левитский среди людей и держит руку в кармане. Обедня уже кончилась. Я постоял еще некоторое время в церкви и затем вышел из нее. Левитского на том месте, где я видел его в церкви, уже не было. Значит, он вышел из церкви раньше меня».

 

Бомба подвела

«Все это происходило в свете таких обстоятельств. Губернатором в Вятке в 1906–1907 годах был князь Горчаков, присланный в Вятку специально для борьбы с революцией. Был он известен своей свирепостью в борьбе с революционерами. Интересно, что был он с виду очень симпатичным пожилым человеком, довольно красивым, с бородкой клинышком, в пенсне. Ну, прямо добренький дяденька или дедушка. Вот как обманчива наружность. Этот Горчаков арестовал, отдал под суд сотни людей, сотни выслал в разные места, отдаленные и не столь отдаленные, причем высылались иногда совсем и не революционеры, вроде отца Александра Красовского, врача Н. А. Красовского.

 

Видимо, эсеры решили убить Горчакова, и дело это было поручено Иосифу Левитскому. Я не могу думать, что Иосиф сам единолично организовал и добычу десятков револьверов, и изготовление бомбы – ведь бомбы в готовом виде достать было негде, их изготавливали кустарным способом. Несомненно, Иосиф был связан с эсеровской организацией и действовал по ее поручению.

Я вышел из собора перед самым концом богослужения и пошел по направлению к Московской улице, так что губернатор в своей коляске должен был обогнать меня.

 

Перейдя Казанскую (Большевиков) улицу, я увидел, что навстречу мне, спускаясь с Московской улицы, идет Левитский. Был он в этот день в гимназическом форменном пальто, хотя после тюрьмы носил штатское пальто. Кроме него и меня, прохожих в этом квартале не было видно. Тут я услыхал стук копыт по камням булыжной мостовой. Это, вероятно, едет губернатор, подумал я. Действительно, через несколько секунд меня обогнала коляска губернатора. В коляске сидел, помнится, один Горчаков. Когда коляска, обогнав меня, проехала дальше метров тридцать, шедший по тротуару Левитский выскочил на мостовую, выхватил из кармана бомбу и бросил ее под коляску губернатора. Бомба ударилась о мостовую, из нее выскочила струя огня и дыма – и все. Взрыва не произошло. Видя неудачу покушения, Левитский отбежал на тротуар, выхватил из кармана револьвер и направил дуло себе в лоб. Затем послышался выстрел, Левитский упал на тротуар.

 

На козлах губернаторской коляски, рядом с кучером, сидел охранник в кавказской черкеске с газырями, вооруженный шашкой и большим кинжалом в ножнах. Охранник, видя, что какой-то гимназист бросил бомбу, что взрыва нет, немедленно соскочил с козел и бросился к тому месту, где был Левитский. До Левитского он добежал уже после того, как тот упал на тротуар. Добежав до него, охранник выхватил шашку и несколько раз ударил ею по плечу Левитского. Под ударом Левитский содрогнулся. После этого охранник вскочил на козлы, и коляска понеслась по Московской улице. Вслед, гоня во весь опор, несся, стоя на своей коляске, вятский полицмейстер. На месте происшествия короткое время было пусто. Только на тротуарах лежал Левитский. Когда полицмейстер проехал, не обратив никакого внимания на Левитского, думая, видимо, только об одном, жив ли губернатор, и совершенно не заметив, что на месте происшествия два гимназиста – один лежит на тротуарах, другой находится в нескольких шагах от него. Я бросился к Левитскому, но не заметил уже никаких признаков жизни у него.

 

Убил ли Левитский сам себя, видя неудачу покушения? Я думаю, что да, он сам выстрелил себе в лоб. Но официальная версия утверждала, что выстрелил охранник. Допускаю, что я мог и не заметить, что охранник выстрелил в Левитского. Так что вопрос – кто кого – так и остался для меня нерешенным. Официально утверждалось, что Левицкого убил охранник, хорошо награжденный за это».

 

Ненужный свидетель

«Очень быстро у места происшествия собралась большая толпа. Выходящие из собора люди быстро как-то узнали о покушении на губернатора и окружили плотно труп. То, что я, хотя и не принимал участия в покушении, но зная о его подготовке и формально, по законам, являясь соучастником, виновным уже в том, что не донес полиции о готовившемся покушении, – осталось совершенно в стороне, хотя после покушения десятки людей были арестованы, в том числе явно не причастные к делу, вроде Виктора Франжоли, нашего гимназиста, совершенно пустоголового парня. Было просто нелепо предположить, что он мог иметь какое-то касательство к тому делу, как покушение на губернатора.

 

Несколько дней я ждал ареста, но так и не дождался. Думаю, что это могло быть объяснено только бесталанностью, тупостью царской полиции и охранки, не заметившей, что на месте во время происшествия было два человека – один сам «преступник», а другой, тоже в форме гимназиста, – в непосредственной близости от него, причем второй сразу же после происшествия подбежал к лежавшему на тротуаре «преступнику». Простая логика должна была заставить полицию задержать меня, хотя бы как свидетеля, по существу, – единственного свидетеля покушения. И, тем не менее, я остался совершенно не тронутым.

 

Неудавшееся покушение не имело никаких последствий – Горчаков по-прежнему продолжал свирепствовать. Правда, помнится, вскоре после покушения он был переведен из Вятки куда-то в другую губернию.

Этот случай показал мне, как правы большевики, отрицающие индивидуальный террор как метод политической борьбы. Вспоминал я тогда и свои споры с Левитским по этому вопросу».

 

Продолжение следует...

 

Подготовила Мария Петухова

petuhova.mv@gmail.com

По материалам А. А. Маркова, herzenlib.ru

Фото: kasanof.livejournal.com