Время Мишиных
Зачем 22-летний «нашист» из Нижнего Новгорода стал главой маленького сельского поселения в Кировской области?
Село вымирает. Стремительно. И это не новость. Новость в том, что кто-то еще пытается его спасти. Или делает вид, что пытается. Журналист газеты «Бизнес Новости» провела один день в Зашижемском сельском поселении Советского района, чтобы узнать, как избранный год назад молодой глава Вячеслав Мишин намерен возрождать село, и есть ли вообще что спасать.
Глава с айпадом
- Хотите посмотреть как мы тут работаем? Приезжайте завтра, - улыбается мне в трубку Вячеслав. - Я вас обязательно встречу, если заведу служебную машину...
Бело-коричневый лес и такие же бело-коричневые поля по обочинам дороги. Режущая тишина. Перед глазами маячит церковь. Ей 300 с лишним лет. Дорога, по которой я иду в Зашижемье (Вячеслав не встретил: утром срочно отправился в Советск сдавать смету на участие в проекте поддержки местных инициатив), кажется, ведет не в село, а именно в храм... Постепенно церковь отступает в сторону и появляются дома. Черные. Старые. На улицах в промежутках между ними пусто. Живые люди виднеются только у Дома культуры, похожего больше на гастроном. Спрашиваю дорогу. «Садитесь», - приглашает меня в свое авто морщинистый старичок. Спинка переднего сиденья самопроизвольно падает назад, как только я пытаюсь на нее опереться, и я падаю вместе с ней. Старичок улыбается. Его тысячелетний автомобиль, кажется, ничуть его не расстраивает.
Уже почти у администрации (она приютилась с тыльной стороны здания школы, в которой хозяйничают 17 ребят и 7 преподавателей) меня догоняет другое старенькое авто — служебная «жигуленка» сельской администрации (больше она сегодня так и не заведется).
В декабре прошлого года зашижемцы выбрали себе нового главу. Такого главу они еще никогда не видели: 22-летний студент, нижегородец, с поставленной «публичной» речью, невероятно обаятельный, амбициозный и с айпадом.
-Знаете, почему люди проголосовали за меня? Они перестали верить местной власти. - Вячеслав располагается в своем кресле на фоне батареи серебряного цвета. На его столе - маленький флажок Российской федерации, на стене — такой же маленький герб. В подчинении Мишина — маленькое сельское поселение: два села, 515 человек. Эти люди выразили протест, избрав молодого главу, считает Мишин, потому что «предыдущие 10 лет здесь все только старело и превращалось в руины».
- У нас уже было нечто подобное в Мурыгино, где люди отдали голоса за молодого и подающего надежды Алексея Кальсина. Тот, правда, до конца срока не продержался, изгнали... - припоминаю печальную историю.
- Я в курсе, но у меня другая ситуация. Я, во-первых, не ухожу в оппозицию. Я член политсовета «Единой России» в Советском районе, и в этом плане я хорошо себя обезопасил. К тому же у меня за плечами серьезная общественно-политическая школа, и любой накат на меня встречает отпор, понимаете?
В 18 лет Мишин вступил в небезызвестную организацию «Наши» и быстро пошел вверх по общественно-политической карьерной лестнице. В 20 - перебрался в Москву и возглавил один из федеральных «нашистских» проектов: боролись с нелегальными игорными заведениями. А в 21 задумал проверить — могут ли его связи и опыт пригодиться в сельской местности и каково это вообще — жить в селе. Теперь борется с застарелыми болячками маленьких поселений. И с районной администрацией заодно. Там его недолюбливают. Только освоившись в кресле главы, Мишин «наслал» на свою новую вотчину проверку контрольно-счетной комиссии, а та установила факт присвоения бюджетных 16 тысяч рублей.
Глава администрации района Кошкин до сих пор со мной не здоровается, - улыбается этому факту Мишин. - До моего появления именно он был главой поселения, а специалист, которого осудили на 6 месяцев условно за присвоение бюджетных средств — его правая рука. Вообще, первое, что я сделал — это сменил всю команду. Мне пришлось работать со старой командой 4 месяца... и это было просто невыносимо. Они ничего не делали, скрывали информацию, распускали слухи. Я даже установил в кабинете веб-камеру, - боялся, что они роют мои документы. Сейчас у меня тут полностью «своя» сельская дума. И я для этого ничего не делал — ни одного человека из Нижнего Новгорода не привез, «своих» на депутатские кресла не садил. Просто люди поддерживают мою политику. Они хотят перемен. А власть боится изменений, новых идей, конкурентов. Она боится молодежи.
Один год Мишина
Крутясь в своем кресле, Мишин увлеченно рассказывает, как в селе начали восстанавливать то, что было утеряно за последние пару десятилетий: церковь, хоровой коллектив, колхоз («при нашей поддержке они закупили полтысячи гусей и посадили картофель»). О том, что Вячеслав «подарил» колхозу 150 тысяч рублей собственных денег, я уже слышала до этого от местных предпринимателей.
- В этом году сделали освещение, закупили лампы, отремонтировали водопроводные сети и в Зашижемье и в Коже (утечки были просто колоссальные). Поселение готово к зиме. - тараторит Мишин. - Люди начали приходить в администрацию. Если раньше они знали, что им не только не помогут, но еще и обругают, то сейчас идут с идеями, просьбами, предложениями. Я хочу донести эту мысль до людей, чтобы они командой делали какие-то дела, помогали друг другу, а не только ждали помощи от администрации, понимаете?
Это «понимаете» Вячеслав произносит так проникновенно, что каждый раз хочется ответить «конечно, понимаю». Но я пока ничего не понимаю. Думаю: смогла бы я в 22 года взвалить на себя ответственность за хоть и маленькое, но все же поселение, отказаться от благ цивилизации и переехать чуть ли не жить в сельскую администрацию с туалетом на улице? В кабинете Мишина рядом с огромным советским «кинескопным» телевизором висит дартс, у другой стены - мини-гольф. «Скучно вам тут», - машинально делаю вывод. «Скучно — это когда нечего делать, а когда ты весь в работе, скучать не приходится», - замечает Вячеслав.
В основном, работа - это бумаги, общение с населением и выезды. Бумаг множество: сметы, справки, заявления, масса писем из всевозможных ведомств.
- Времени на бумажную работу уходит очень много, - говорит Мишин. - Слава богу, мы распоряжаемся маленькими суммами, и не обязаны закупать что-либо через тендеры, а то вообще бы с ума сошли.
Маленькие суммы — это, например, 2 млн 245 тыс рублей. Таков весь бюджет поселения в 2012 году. Собственные доходы поселения — 200 тысяч рублей. 60% расходов— зарплатный фонд.
- Зарплаты небольшие. У техслужащей - 2,5 — 3 тыс. рублей. Моя зарплата после увеличения оклада на 6% выросла до 16 550.
- Хватает?
Нет, конечно. У меня накопления имеются, а так давно бы зубы на полку положил. Я свою зарплату отдаю на развитие поселения. Надо людям помогать, надо... Они тут брошены всеми.
- А если бы не было этих накоплений, и дети бы по лавкам дома сидели? Есть вообще какие-то возможности у обычного главы что-то улучшить в поселении?
- Возможностей множество, - отвечает необычный глава Мишин. - Территория поселения — 455 кв км, 80% - лес. Вообще, Кировская область — сырьевой регион, от этого и нужно отталкиваться. Допустим, у нас будет развиваться песчаный карьер. Мои знакомые из Нижнего Новгорода заинтересовались разработкой месторождения торфа. Уже зарегистрировали свою ООО здесь. Местные молодые предприниматели берут землю в аренду, занимаются лесом. Дмитрий Мухачев арендовал участок на трассе на 11 месяцев под складирование пиломатериалов и выставочный комплекс.
Всего в Зашижемье порядка 30 юрлиц. И чем больше будет рабочих мест, тем лучше. Молодые люди готовы возвращаться в родное село, и им нужны рабочие места.
Сплошные бабушки
Ближе к обеду выходим «в люди». Люди тоже откуда-то выходят на нас.
- Здравствуйте! Как у вас дела, нормально все? - интересуется Мишин у бабушки в красном пальто. Она выглядит каким-то неестественным ярким пятном на коричнево-белом фоне улицы. - Крышу починили?
- Починят весной... А у меня воры побывали, ключом открыли... 300 рублей украли, - жалуется бабушка.
- Ох, негодяи. Ох негодяи... Ну ладно, вы не расстраивайтесь! Вы заявление в полицию написали? Зайдите в администрацию, напишите. 300 рублей — тоже деньги.
- Проживу, не умру, - улыбается бабуля в красном.
Еще одна бабушка просит забрать из Советска «справочку для Нины Павловны». На мой вопрос «Как вам здесь живется?» отвечает: «Мыши голову не отъели пока» и тоже улыбается.
- Люди здесь гордые, лишний раз не пожалуются, - объясняет Мишин. - Сами еще помогут. Тут недавно правительство области распорядилось, чтобы все муниципальные образования убрали лишнюю траву. Косить кому-то надо, денег в бюджете нет. Я привез волонтеров с Кирова (из организации «Новые люди»), они приехали вчетвером на машине и начали косить. Смотрю, один местный житель выходит с косой, второй, третий, четвертый... стали помогать.
У потрепанного двухквартирного дома нас встречает Нина Степановна. Из не очень связного повествования выясняем, что имеется серьезная беда: рушится вторая половина дома — соседская квартира; и ее бы совсем отпилить, потому что внутри обжились бомжи, но в таком случае рухнет весь дом.
- Аккуратнее, тут у меня еще квартиранты ночуют, алкоголики, - Нина Степановна показывает на брошенную в углу посреди мусора и пустых «шкаликов» фуфайку. Больше в этой грязной комнате с заколоченными окнами и обрубком двери нет ничего. - А Федорыч говорит, что, если спилить эту половину, весь дом рухнет.
- Тут не Федорыча надо, а специалиста. Будем работать, - обещает Мишин.
- А вы чем занимаетесь? - спрашиваю Нину Степановну, когда мы выходим из «притона» на воздух. Не оставляю надежду разобраться, как здесь устроена жизнь.
- Я с 13 лет здесь, меня все знают. На трех работах работала. А сейчас ничем не занимаюсь. Пилорама не сегодня-завтра закроется. Ходила к Коле, а он мне говорит: Нин, я тебе пилу никак не могу дать, ты же женщина. Светлаков (Ред. - председатель колхоза) меня пригласил в тот раз картошку собирать, а теперь опять зиму сиди «ку-ку», да? - Нина Степановна пытается сказать, что работы зимой нет. - Летом хорошо, можно заработать даже до30-40 тысяч, а зимой работы нет. И продукты дорогие, дороже, чем в Советске даже.
- И как вы зимой живете без работы?
Так вот за счет пенсии Анюткиной. - Нина Степановна почему-то улыбается.
Размеренно хрустим снегом по пути к фельдшерско-акушерскому пункту. Морозно и ветрено. Вячеслав заботливо поддерживает меня за локоть, когда я теряю равновесие на льду. На мой вопрос «почему песочком не посыпаете» тоже только улыбается. Здесь вообще много улыбаются.
Последние дни ФАПа
Если жителям Зашижемья не хватает работы, то в ФАПе страшная нехватка пациентов. И, вроде бы, радоваться надо: люди мало болеют. Но радоваться нечему. Всесильная рука оптимизации подбирается уже и сюда.
- Когда я сюда приехала, тут жило 700 с лишним человек, а сейчас 200 с небольшим, - говорит фельдшер и депутат Валентина Аркадьевна. - Все грозятся, что раз мало народу, будут сокращать ФАП. Мы норму посещений не выполняем. У меня норма 10- 15 человек за день. Где я их возьму? Мне говорят: ходите по домам. Так если я каждую неделю к одной и той же бабульке ходить стану, она же дверь запирать начнет. Это абсурд какой-то. О качестве вообще никто не заботится, лишь бы количество было. А в Советске все наоборот. Там у врача очередь 60 человек, когда ей людей смотреть? Старушки теребят ее со всех сторон, а она им чисто механически в карточке что-то пишет и все, свободны: что пили, то и пейте.
Если «количественный» подход победит, зашижемцам придется добираться до соседнего ФАПа 10-15 км. Машин нет практически ни у кого. «Почти все население старше 60 лет, многие и ходить-то не могут», - вздыхает фельдшер. Пройдет ли ФАП грядущее лицензирование — тоже пока неведомо. Косметический ремонт сделали своими силами, отремонтировать крышу в сарае помогла администрация поселения («теперь хотя бы дрова сухие»), но чтобы соответствовать требованиям, нужно делать канализацию, две раковины, чинить крышу, которая бежит в трех местах.
- Денег не выделяют, а я миллионов не получаю, чтобы на свои деньги все делать, - поясняет, как бы извиняясь, Валентина Аркадьевна.
Зарплата у нее 8 тысяч. Это уже с президентской надбавкой. Оклад — 3800. Стаж — 30 лет.
Уходя, бросаю взгляд на полупустой шкафчик с лекарствами.
В местном отделении почты тоже стоит шкафчик с медикаментами. Правда лекарств тут побольше, чем в медпункте. Труженики связи прячутся от посетителей за стеклом, наполовину заклеенным всевозможными расписаниями и объявлениями — о продаже сим-карт, о стоимости газа и так далее. Вячеслав спрашивает, не пришла ли ему посылочка? Друзья послали сотовый телефон, но он уже около месяца блуждает по просторам почтовой сети. Всё как везде.
В магазине Мишин покупает каких-то булочек, колбасы и хлеба. Это сегодняшний обед.
- Что тут хорошо получается у некоторых, так это воровать лес, - говорит Вячеслав, когда возле магазина мимо нас проезжает лесовоз.
- Пресекаете?
- Пресекаем. Проверки были. Вообще бы запретить этим товарищам тут ездить, они только дороги разбивают. А это богатство поселения. При этом люди не могут тут получить ни куба леса. Отсюда и недовольство. Сейчас вообще такая политика государства: людей обделяют. Человек всю жизнь прожил здесь, почему он не может получить 60 кубов древесины? Говорят, что нет леса. А это тогда что возят? Все в частных руках, все пилится, и пилится полулегально.
- Ну, проверки же были...
- Проверки тоже покупаются.
«Подсадим» на гусей
- Вы чего опять без платка? - издалека кричит Мишину очередная бабушка Галина Васильевна. А потом говорит уже мне: - - Пожалуйста, смотрите, чтобы он шапку-то надевал. Нечего выкобениваться. Я им все говорю: пока ничего не делайте, никаких предпринимательств. Вот сейчас скотину сдадите, куриц этих, посмотрите, какая будет прибыль. Не надо лезть в долги. Хозяйство тут не поднять, работать некому. Все алкоголики. Деньги только зря фыкнете и все.
«Курицы» на бабушкином сленге — это колхозные гуси. «Фыкнете» - значит, потеряете. По дороге в колхоз выясняю у Вячеслава насколько вероятно «фыкнуть» деньги, и как вообще родилась идея с гусями:
- Ты согласна со мной, что все постоянно меняется, но возвращается на круги своя. И то, что когда-то было утеряно, рано или поздно будет восстановлено? - задает мне вопрос Мишин. Видя мои сомнения, продолжает: - Сейчас этим и занимается наше государство. По сути, оно ничего нового не придумывает. Только восстанавливает. Все разграбили, дали людям нажиться, буквально нескольких лет хватило, чтобы люди разучились работать. Случись сейчас война, скажут нам, что с села Зашижемье нужно в год 300 тонн картошки, кто пойдет копать эту картошку? Этот процесс восстановления идет очень трудно. Это практически невозможно в рыночных условиях. И люди правильно говорят: восстановить все не получится, потому что трудовых ресурсов нет. Поэтому мы пытаемся возродить хотя бы то, что быстро окупается. Гуси быстро растут, их содержание малозатратно. Если все получится, можно «подсадить» на гусей все село. Колхоз будет растить для них зерно, пойдет цепная реакция. А людей привезем. Мы сейчас работам с семьями, у которых есть родственники где-то за границей — в Таджикистане, Узбекистане, которые готовы были бы приехать сюда, если бы мы предоставили жилье и частично их трудоустроили.
- Область вообще о твоей затее знает? Помогает?
- Нет. Помочь могут морально, в чем я не нуждаюсь, и финансово, чего все равно не произойдет.
- Ну а сбывать гусей вы куда будете?
В нижегородские торговые сети. В Кирове не берут.
Гуси еще не знают, что их скоро убьют и продадут в нижегородские сети, а потому преспокойно купаются, валяются, едят и разговаривают на своем гусином. Председатель колхоза Александр Николаевич наблюдает за «подопечными».
Было бы кому работать, они бы у меня до октября на речке гуляли, - говорит Николаич (так зовет председателя Мишин). - А то у меня кто работал — как запьют, так лиса гусей порвет, или еще кто. Воруют, опять же. А один собаку запустил, она 11 штук задрала. Совсем работать некому. Деградация полная. 100 рублей нашли — пропили. Даже картошку-то собрать не могли летом, в Кожу ездил - людей искал. Самое главное, помощи никакой от государства нет. Кредиты не дают, субсидирования нет. Хочу овец взять, но и на них субсидий нет. Напишите хоть, что мы ищем спонсора для разведения баранов. Есть все условия. Кадры найдем. Главное — финансы.
Как обещала, пишу.
«Все будет в лучшем виде»
Как только мы переступаем порог администрации, выясняется, что в Коже опять что-то прорвало. Едем смотреть. А заодно проверять, привезли ли доски. «Пилорама подарила поселению 4 куба бесплатных досок, чтобы отремонтировать тротуар, который ведет к бельемойке. Я договорился», - вводит в курс дела Мишин.
При виде бельемойки я начинаю причитать: «Бедные женщины... зимой, в холодной воде, в нагибочку...» «Я поначалу тоже так подумал, а потом понял, что они здесь собираются, чтобы пообщаться, - направляет мои мысли в новое русло Вячеслав. - Мы здесь заменим лампочку, здесь обновим досочки. Все будет в лучшем виде».
Все будет в лучшем виде... Мишин уверен, что в России народился новый «креативный слой» неравнодушных, амбициозных и политически подкованных молодых людей, которые хотят работать и помогать людям. Хватит ли молодецкого задора, чтобы привести в «лучший вид» никому, по сути, не нужное поселение, где напрочь повывелись трудовые ресурсы и каждый год «убывает» порядка 20 человек. Поселение, годовой бюджет которого можно поменять на однокомнатную квартиру в Кирове? Сможет ли «племя Мишиных» пробить бетонные стены Системы, не раствориться в ней, и создать свой мир «в лучшем виде»? Зашижемские бабушки, кажется, хотят в это верить.
Мария Петухова
petuhova.mv@gmail.com