Назначили виновным

«БН» последние два года внимательно наблюдал за ситуацией, сложившейся вокруг ЗАО «Трест Ямалстройгаздобыча», который из крупного регионального налогоплательщика неожиданно для всех превратился в почти банкрота. На минувшей неделе в редакцию (тоже, кстати, весьма неожиданно) обратился акционер и экс-гендиректор Треста Юрий Кинцлер, который понял, что его молчание о реальном положении дел в ЗАО Трест ЯСГД играет против него.

 

Акционер и кредитор

Юрий Кинцлер – терпеливый человек. Трест ЯСГД банкротится больше 2 лет, проблемы с выплатой даже первоочередных платежей не решены до сих пор, последние пять месяцев (с сентября 2014-го по январь 2015-го включительно) он провел в СИЗО, и только сейчас понял, что «один в поле не воин» и пора апеллировать к общественности. Хотя бы потому, чтобы последняя знала реальное положение дел, не приукрашенных разными домыслами. Этому отчасти поспособствовала и ситуация: на сегодняшний день Юрий Кинцлер находится под домашним арестом в городе Кирове, а значит, доступен для комментариев (хоть и с ограничениями).

 

Кстати, изменить меру пресечения его четырем адвокатам (с заключения в СИЗО на домашний арест) стоило немалых усилий и удалось только в конце января. На очередном заседании неожиданно для всех смягчился прокурор, заявив, что «основания изменились и он не видит необходимости в содержании обвиняемого Кинцлера под стражей», а значит, меру пресечения можно изменить на домашний арест. На вопрос защиты, а какие, собственно, изменились основания, прокурор конкретизировать не стал.

 

Далее стоит сделать отступление и рассказать читателям небольшую предысторию.

Акционеру и экс-гендиректору ЗАО «Трест Ямалстройгаздобыча» Юрию Кинцлеру следствие трижды перепредъявляло обвинение. При этом ряд составов впоследствии были прекращены как необоснованные. Сегодня «версия» обвинения выглядит следующим образом: ст. 145.1 УК РФ (частичная невыплата заработной платы свыше 2 месяцев), ст. 199.2 УК РФ (сокрытие имущества от принудительного взыскания), ст. 201.2 (злоупотребления, повлекшие тяжкий вред). Период заявленных «преступных действий» – по версии следствия – с 1 апреля по 29 ноября 2012 года, когда Юрий Кинцлер даже не являлся руководителем предприятия (он сложил полномочия в 29.12.2011). При этом эпизоды, представленные обвинением, по версии защиты, просто копируют друг друга.

 

Ситуация в целом сложилась очень любопытная. Первое обвинение Юрию Кинцлеру следствие предъявило спустя целых полтора года с начала следственных действий. До этого никаких претензий не было.

«Областное УМВД около десяти раз проводило проверки на предприятии и столько же раз отказывало в возбуждении дела, так как не находило состава преступления, а именно – моей какой-либо корыстной заинтересованности в случившемся, – рассказывает Юрий Кинцлер. – Но потом дело ушло в областное СУ СК, и почему они дали ему ход, мне до сих пор непонятно. Точнее, есть предположения. На носу были выборы. А довести до логического конца громкое дело – это хороший тон перед любыми выборами».

 

Впрочем, здесь вышла некая заминка. Брать на себя вину за то, чего не совершал, Юрий Кинцлер решительно отказался и сетует на то, что ему до сих пор (!) не представлены для ознакомления все озвученные следствием 145 томов дела и прочие вещественные доказательства.

«Мы уже обратились в Первомайский суд, чтобы обжаловать данные действия», – говорит адвокат Семенов.

Главный аргумент Юрия Кинцлера, с которым сложно не согласиться, это то, что он – один из четырех акционеров Треста, владеет 35% его акций (а по совместительству грамотный управленец, часть жизни отдавший «Газпрому» и преподавательской работе в РГУ нефти и газа). Какой смысл ему выводить активы (по сути, перекладывать из одного своего кармана в другой) или банкротить такое мощное предприятие, которое должно приносить дивиденды? Ровным счетом никакого. Все сделки одобрены собранием акционеров. Все документы, которые это подтверждают, в наличии.

 

Более того, Юрий Эдуардович – один из основных кредиторов банкротящегося Треста. Предприятие должно ему около 345 млн рублей (деньги, которые он тратил из собственных средств на погашение задолженности по налоговым платежам и зарплатам, когда расчеты от заказчиков задерживались).

 

Здесь стоит сделать ремарку: акционер Юрий Кинцлер совсем непродолжительное время занимал должность единоличного исполнительного органа (с февраля 2009-го до конца 2011 года, для без малого 20-летней истории Треста – это совершенно небольшой период), и лишь по просьбе акционеров взял управление в свои руки, чтобы вывести предприятие из штопора, в который оно ушло в конце 2008-го – начале 2009 года (Ред. – подробнее об этом мы расскажем в следующих публикациях).

 

Задача-минимум

«Я понимаю, почему пытаются любыми способами довести дело до суда. Это надо сделать, пока оно не развалилось и в его суть не вникли надзорные органы, – говорит Юрий Эдуардович. – Сегодня 95% дел заканчивается обвинительным приговором».

В этом Юрий Эдуардович прав, безусловно. Оправдательных приговоров в России на сегодняшний день абсолютный мизер. В 2013 году они составили 0,7% от общего количества приговоров, в 2014 году – 4% (видимо, после широкого обнародования факта ВС РФ провел свою работу в этом направлении). Однако и надежда на оправдательный приговор всегда присуствует. К тому же Юрий Эдуардович вместе со своими защитниками предпочитает решать проблемы по мере их поступления. Например, сейчас они работают над тем, чтобы мера пресечения была изменена, а в идеале сняты ограничения на передвижение.

 

Самое большое недоумение у Юрия Кинцлера вызывают аргументы следствия о том, почему его надо держать в СИЗО как опасного преступника. Например, первая формулировка-причина: «обвиняемый осведомлен о месте жительства, работы, контактных телефонных и иных сведениях всех основных свидетелей обвинения».

«Я до сих пор не знаю, кто является свидетелями обвинения. Точнее, знаю про одного, но не знаю его место жительства. А кто остальные? Видимо, узнаю это только во время процесса», – заверяет Юрий Эдуардович.

 

Вторая формулировка, положенная в качестве причины для избрания более строгой меры пресечения: «в ходе предварительного следствия Кинцлер Ю.Э. высказывал угрозы физической расправы потерпевшим и свидетелям».

«Кроме того, что Кинцлер не угрожал никому, по делу ЯСГД допрошены уже все лица. И высказывать сегодня кому-либо угрозы нет смысла. Протоколы допросов уже есть. Нам говорят: «Вы угрожали еще в 2013-м», – так вы нам предоставьте доказательства – кому, где и когда угрожал мой подзащитный?» – говорит адвокат Семенов.

 

Третий довод совсем любопытный (внимание тем, кто имеет какую-либо недвижимость за границей или собирается приобрести!): «Кинцлер Ю.Э., по показаниям свидетелей, обладает недвижимостью за границей». Оказывается, для следствия это повод, чтобы при случае избрать вам более строгую меру пресечения во время следственных действий.

«Я не обладаю никакой недвижимостью за границей. Кто это сказал? Где документы, которые это подтверждают? Их нет. Опять «одна бабка сказала»», – разводит руками Юрий Эдуардович.

 

Четвертый аргумент: «другой акционер ЗАО «Трест ЯСГД» и хороший знакомый Кинцлера Ю.Э. постоянно проживает в Черногории».

«Это основание для ареста? Только на основании знакомства он может покинуть страну?» – недоумевает уже адвокат.

 

Пятый аргумент: «В ходе предварительного следствия постоянно и на длительный срок выезжал за пределы РФ, о чем не ставил в известность следователя, несмотря на применение в отношении него меры принуждения в виде обязательства о явке».

«Мой адвокат всегда и везде предупреждал следствие, – говорит Юрий Эдуардович. – У первого следователя, который вел мое дело, не было по этому поводу вопросов. Самый максимальный срок выезда у меня был на две недели, с детьми на море. И он так же, как и остальные, был согласован».

 

Кстати, с выездами за пределы РФ получилась интересная история. Следствие предъявило суду бумагу, согласно которой Юрий Кинцлер с 1 по 9 мая 2014 года уезжал «без спроса» на Сейшельские острова. А он там (парадокс!) не был.

«Мы предоставили суду ксерокопии моего загранпаспорта, нет там никаких Сейшел. Мой загранпаспорт, кстати, сдан следствию сразу же, но все равно формулировка в обвинении остается. Видимо, нужен был хоть какой-то повод, чтобы содержать меня под стражей», – считает он.

 

Ну и финальный аккорд: «Кинцлер Ю.Э. является соучредителем организаций совместно с юридическими лицами и гражданами иностранных государств...».

«Не являюсь я соучредителем ни с иностранными гражданами, ни с юрлицами. Если есть хоть какая-то бумага, которая опровергает мои показания, предъявите», – заявляет Юрий Эдуардович. И поясняет, что для людей, которые сейчас проворачивают крайне сомнительные схемы вокруг Треста-банкрота, он однозначно лишний (так как основной кредитор и акционер), и поэтому они сделают все, чтобы его изолировать или каким-либо другим образом нейтрализовать.

Уже сейчас становится ясно, что «дело ЯСГД» получится резонансным, так как, наверное, впервые в истории современного бизнеса столь тяжелые обвинения и довольно жесткая мера пресечения приняты не в отношении непосредственного руководителя предприятия, в чей период руководства совершались «противоправные действия», а акционера. Причем такого акционера, который из своего кармана вкладывал средства в Трест, пытаясь удержать его на плаву, и которые он до сих пор так и не вернул.

 

Все вышеизложенное Юрий Кинцлер трактует не иначе, как рейдерский захват предприятия, потому что сложно объяснить, зачем потребовалось применять к нему столь суровую меру пресечения, не говоря уже про выдвинутое обвинение.

«Обвинять человека в преступлениях, которые он не совершал, возможно только по ложным доносам либо фальсифицируя доказательства. Но и то, и другое при желании довольно легко проверяется», – уверен он.

Впрочем, Трест, скорее всего, уже не вернуть, а вот побороться за честное имя еще стоит. Для Юрия Кинцлера – это на ближайшее будущее задача-минимум.

 

Екатерина Мышкина