Долг распродажей красен

Власти намерены усовершенствовать механизмы оздоровления предприятий, упавших за черту бедности.

"Круглый стол"

Участники:

Сергей Лузянин, директор «Центрального рынка», депутат Заксобрания Кировской области
Владимир Метелев, директор управляющей компании «Принто-Инвест»
Михаил Скворцов, директор компании «Алмис», депутат Заксобрания Кировской области
Олег Кочкин, президент  компании «Вятка-девелопмент»
Юрий Исупов, старший вице-президент ВТПП, депутат Заксобрания Кировской области

Минэкономразвития России подготовило поправки к действующему закону о банкротстве. По мнению чиновников, это поможет, наконец, запустить принятые в 2002 году нормы о процедурах финансового оздоровления несостоятельных юридически лиц, которые на сегодняшний день в полной мере так и не заработали.

Виноваты налоги и непрофессионализм

Владимир Метелев:
- Чтобы рассуждать о проблеме, необходимо понимать ее суть. На мой взгляд, финансовая несостоятельность предприятий возникает зачастую с подачи существующей налоговой системы, в которой регулярно растут ставки. Условно говоря, предприятие может сработать с нулевой прибылью и, заплатив государству все, что нужно, становится финансово отрицательным. По сути, долги порождает само государство, устанавливая неадекватные  обязательные платежи. Кроме налогов есть еще неумелое руководство, структурные изменения в экономике и в целевом рыночном сегменте, которые тоже влияют на рост предприятий-банкротов. Например, вы специализируетесь на полиэтиленовых пакетах, а актуальными стали бумажные. Для замены оборудования, отработки новой технологии и начала выпуска востребованного товара требуется время. Пять лет - это те рамки, которые позволяют и оборудование окупить, и внутрикорпоративные процессы перестроить. Если мы ставим цель действительно оздоровить производство, увеличение срока финансовой санации вполне оправданно.

Сергей Лузянин:
- Тоже считаю, что решение усовершенствовать действующий закон о банкротстве правильное. Говорю не как сторонний наблюдатель - сам работал конкурсным управляющим, пока руководителям муниципальных предприятий не запретили этим заниматься. По опыту видел, что двух лет для проведения полной финансовой санации чаще всего бывает не достаточно. Пять лет, о которых говорят на федеральном уровне, - более подходящий срок для исправления ситуации.

Олег Кочкин:
- Оптимальный период оздоровления зависит от конкретного предприятия: чем оно крупнее, чем сложнее структура производства, тем больше времени требуется на приведение «в чувства».

Юрий Исупов:
- Честно скажу, не думаю, что после внесения поправок произойдет что-то радикальное и интересное. Ведь как бывает на практике? Руководитель берет кредиты, которые заведомо не может вернуть, сливает активы по заниженным ценам и так далее. Наряду с невыплатой налогов и зарплаты возникает комплекс кредиторки. В таких условиях, когда дело доходит до процедуры банкротства, шансов на оздоровление нет никаких. Когда речь идет о финансовом оздоровлении, предполагается, что предприятие вошло в процедуру банкротства, ликвидировало все долги, встало на новый путь и так далее... Мне кажется, сегодня больше нужно заниматься вопросами, связанными с ответственностью руководителя за доведение предприятия до банкротства. Есть много примеров, когда компанию губят сами хозяева, чтобы вывести активы. Вызывает большие сомнения факт, что у нас есть реальная ответственность за преднамеренное банкротство. Если мы хотим достичь результатов, важно работать именно в направлении ужесточения этой ответственности. В общем, достаточно скептически отношусь к этой процедуре в условиях существующих российских реалий, потому что не сталкивался пока ни с одним примером, когда происходило восстановление платежеспособности и при этом не было бы ликвидации юридического лица.

Михаил Скворцов:
- Согласен с вами, Юрий Геннадьевич. Действительно, немного можно припомнить предприятий, которые достойно вышли из банкротства с помощью внешнего управления. А, может, поэтому и не вышли, что срок был слишком коротким... Наверное, оно и правильно, что собираются официально продлить период финансовой санации.

Сергей Лузянин:
- Раньше надо было это все принимать... С другой стороны, нужно время, чтобы изучить опыт других стран, проанализировать существующие нормативные акты и подготовить проект.


Непобедимая «тень»

Юрий Исупов:
- Если говорить в целом о процедуре, то существующий закон и без поправок позволяет продлевать сроки проведения того же конкурсного производства. Если только чиновники не продумали нюансы, запрещенные к широкой огласке.

Михаил Скворцов:  
- У нас же любой  закон начинают читать между строк и находят варианты для махинаций. Количество теневых схем, думаю, принципиально не изменится. Были одни, теперь будут другие.

Сергей Лузянин:
- А мне кажется, что нововведения как раз уменьшат шанс безнаказанно и незаметно использовать привычные маневры.

Юрий Исупов:
- У меня складывается ощущение, что поправки в закон о банкротстве никак не повлияют на динамику теневых схем. Негативных примеров на практике Кировской области было достаточно много, когда предприятие уходило в банкротство, а конкурсный управляющий начинал распродавать имущество по частям. Шансов восстановить предприятие после этого нет. Особенно много подобных случаев среди сельскохозяйственного сектора. Тут вопрос даже не о кандидатуре того, кто распродает, а в том, чтобы распродавали единым комплексом. Важно, чтобы в результате предприятие не исчезало. Пусть образуется новое юридическое лицо, появляется другой собственник, лишь бы производство было эффективным и люди работали. А кредиторы, особенно если в этом качестве выступает налоговый орган, должны максимально контролировать ситуацию. Но это уже вопрос практики, на законодательном уровне вряд ли можно что-то решить.

Олег Кочкин:
- Но если сбывать в комплексе, значит, нужно ждать покупателя с деньгами, способного купить все и сразу. И прождать можно очень долго. Считаю, более-менее хорошо у нас поступили со Стрижевским кирпичным заводом, потому что не успели его разделить, хотя  предложения поступали. «Сбербанк», насколько я знаю, сумел запустить это производство, но до этого все стояло примерно 1,5 года. Меньше повезло советским заводам: многим ЖБК, кировскому приборостроительному, который, кстати, единственный в регионе занимался электроникой в промышленных масштабах. Сейчас на их месте склады и магазины.

Михаил Скворцов:
- Сложность процедуры банкротства - в ее непредсказуемости и зависимости от субъективной позиции отдельных людей: кредиторов или того же арбитражного управляющего, который собирается вытащить предприятие из беды или все-таки его похоронить. Поэтому я бы ввел норму, которая бы ставила вознаграждение арбитражных управляющих в прямую зависимость от результатов работы. Сегодня у них очень высокая зарплата, установленная судом, а интереса в спасении компании нет. Есть лишь стремление дольше работать в своей должности. С этим надо бороться. Может, стоит составлять некий рейтинг на основе количества предприятий, работоспособность которых управляющий сумел восстановить без продажи имущества. Тогда будет из кого выбирать. Если производство дешевле похоронить, чем модернизировать - берем соответствующего управляющего. И все будут довольны.

Олег Кочкин:
- Еще одна особенность - большинство конкурсных управляющих просто не умеет грамотно проводить процедуру оздоровления, после которой предприятие сумело бы ожить и нормально работать. Складывается впечатление, что эти люди больше всего заинтересованы в распродаже активов, а финансовое оздоровление никому не интересно. Есть масса отработанных схем: как, в какие руки и по какой цене реализовать имущество. Чтобы изменить ситуацию, мне кажется, нужно вводить персональную ответственность конкурсных управляющих за продажу активов по заниженным ценам, в «нужные» руки или собственным родственникам. Собственно, об этом и говорил Юрий Исупов.


Безразмерный карман управляющих

Владимир Метелев:
- Сама процедура банкротства направлена, по сути, на личное обогащение управляющего и решение вопросов с кредитором. Оздоровление чаще всего идет постольку поскольку. Именно поэтому важно менять ситуацию и ввести контроль на государственном уровне за деятельностью по выводу компаний из банкротства.

Олег Кочкин:
- Власти наконец начали поговаривать об ограничении права должника по представлению кандидатур управляющего. Я считаю, это правильно. Если предприятие доведено до банкротства, обзавелось долгами, с которыми не может рассчитаться, о каких еще рекомендациях может идти речь? Управляющий должен быть независимым от тех, кто создал предбанкротную ситуацию, если мы на самом деле хотим оздоровить производство.

Юрий Исупов:
- Тут чиновники в очередной раз, видимо, попытались найти какую-то универсальную панацею, оснований для которой на самом деле нет. Раньше кандидатуры на должность управляющего  выдвигала саморегулируемая организация. Теперь, даже если назначать их будет суд, это не означает, что возможности провести своего человека сократятся. Например, никто не мешает заинтересованного кандидата от саморегулируемой организации устроить помощником конкурсного управляющего.

Олег Кочкин:
- Вот тут поспорю: устроить помощником арбитражного управляющего кого-то  со стороны не так-то просто.

Сергей Лузянин:
- По-моему, лишение должника права выбора арбитражного управляющего и упрощение процедуры финансового оздоровления взаимосвязаны. Если нельзя будет выбрать своего человека, потому что все назначения пойдут через суд, это осложнит поиск лазеек для традиционных околозаконных маневров. Довести предприятие до банкротства, а потом перекинуть активы, оставив долги перед бюджетом, я так думаю, будет сложнее.

Юрий Исупов:
- Чаще всего самое дорогое имущество стараются распродать еще до окончательного оформления банкротства. Вроде бы собираются узаконить оформление документов, минуя наблюдение, чтобы пресечь массовые распродажи. А для чего? Насколько я знаю, по итогам ликвидации уже сегодня можно миновать этот этап и переходить к  конкурсному управлению. Или это на все подряд случаи собираются распространить... Все равно не вижу смысла, потому что, как правило, вывод активов, за редким исключением, происходит до наблюдения. За действиями временного управляющего идет достаточно серьезный контроль, он должен давать согласие на торговлю теми или иными активами, поэтому для масштабного «хулиганства» эта процедура мало подходит.

Олег Кочкин:
- На этапе наблюдения тоже возможны операции с материальными ценностями, ничего сложного в этом нет. Например, допускаются сделки без согласия наблюдающих. Их сумма, если не ошибаюсь, может достигать 5% от общей балансовой стоимости активов, поэтому можно умудриться продать почти все, что представляет ценность. Это причина, по которой я не вижу ничего страшного в том, чтобы иногда пренебречь наблюдением.

Михаил Скворцов:
- По-моему, те полгода, которые отводятся на наблюдение, по большей части приносят неоправданные затраты, одна из основных - зарплата управляющего. Например, есть предприятия заведомо мертвые, которые нечего полгода мониторить. Такие надо сразу закрывать. Полностью отменять, конечно, ничего не надо. Должен быть выбор в зависимости от ситуации.


Подготовила
Надежда Курнакова
kurnakova_1985@mail.ru