Потерялся — стой

Почти пять лет в Кировской области действует волонтерская организация «Лиза Алерт». С ее региональным руководителем Александрой Яговкиной мы встретились практически в самом разгаре сезона активных поисков.

В лесах пошли грибы, за которыми отправятся грибники. Как люди становятся волонтерами, что делать, если вы потерялись, и чем «Лизе Алерт» помогает бизнес — в интервью «БН».

- Александра, как образовался отряд в нашем регионе?

— Он появился в 2013 году после резонансного поиска двух мальчиков в Опаринском районе — братьев Кулаковых. Туда приезжало много людей — 500-600, в том числе, из разных регионов. Поиски длились месяц, но мальчиков так и не нашли. После этого московские коллеги предложили нам организовать отделение отряда в нашем регионе. Мы решили, что нам это нужно.

- Почему именно вы стали руководителем?

— Я пришла на собрание как обычный волонтер. Сказала, что по лесам бегать не умею, но могу, например, с детьми посидеть, обед приготовить, листовки распространить. Постепенно втянулась. Региональным представителем мне предложили стать два года назад. Я думала над этим очень долго. Это огромная ответственность, на телефоне нужно быть 24 часа в сутки. Это тяжело и морально, и физически. Решилась, и у меня получилось. С тех пор я — региональный представитель отряда в нашей области. Почему я продолжаю этим заниматься? Просто понимаю, каким нужным делом мы занимаемся. Знаю, сколько сил и времени многие люди вложили в отряд. И мне бы хотелось, чтобы он продолжал развиваться, чтобы его эффективность росла. И делаю все, что в моих силах для этого. Вместе с лучшей командой, лучшими людьми.

- Какова примерная статистика проделанной работы?

- В ноябре нам будет пять лет. За это время к нам поступило 1545 заявок, 1324 человек найдено живыми (беседа проходила в середине минувшей недели - «БН»). И даже если это не мы лично за руку привели человека, все равно проделывается огромная работа по каждой заявке — звоним и узнаем обстоятельства, распространяем листовки, прозваниваем больницы, делаем репосты. Про каждого пропавшего мы узнаем все очень подробно — начиная с рождения, заканчивая днем сегодняшним (где жил, учился, чем болел). Это помогает составить психологический портрет человека и понять, что могло произойти. Бывает и так, что человек просто сам ушел, решив от всех отдохнуть, а потом вдруг увидел на себя ориентировку в Сети и вернулся.

- По информации ваших волонтеров, чем больший срок проходит, тем меньше вероятность, что пропавших людей найдут живыми...

- Да, если заявка подается сразу же, это упрощает поиск. Первые сутки человек находится, как правило, недалеко от того места, откуда пропал. Вероятность быстрого успешного завершения поиска очень высока. А за 24 часа уже можно уйти за город, уехать очень далеко. И поиск будет затруднен. Если же это лес, то представьте, каково человеку провести там одну ночь, а вторую, третью? Конечно, были случаи, когда и через две недели людей находили в лесу живыми. И это вселяет в нас надежду, не позволяет опускать руки, сдаваться.

- На чем все же закончились поиски братьев Кулаковых?

— Наши поиски завершаются только в том случае, если человек найден — живым или погибшим. В любом другом случае они не прекращаются, даже если прошло много лет. Конечно, искать человека непосредственно на одном месте смысла нет, потому что он мог очень далеко уйти. Поэтому начинается так называемый инфопоиск: мы периодически даем объявление о том, что пропал человек. Что касается братьев Кулаковых, то ни одна из версий их пропажи не была подтверждена официально. Поэтому все они до сих пор рассматриваются. Периодически на месте пропажи проводят поисковые работы. Мы обновляем ориентировки, делаем репосты.

- Какие случаи из вашей практики были для вас особенно важны?

— Все пять лет сложно удержать в голове. Но я очень хорошо помню первых потеряшек с итогом «Найден. Жив»: бабушка с внучкой ушли в лес за грибами. К счастью, женщина взяла сотовый телефон и, позвонив родственникам, сообщила, что они заблудились. Сначала ее искали родители девочки, потом к поискам подключились волонтеры. У нас есть люди, которые, задавая по телефону правильные вопросы, могут определить примерное местоположение человека. Поиски длились до ночи. И какой же была моя радость, когда в ночном страшном лесу мы вдруг услышали голос бабушки: «Мы здесь!». Я даже не помню, как мы преодолели это расстояние до нее: вот мы слышим отклик, и вот, кажется мгновенно, мы уже на месте, рядом с ними. Поим их чаем, сообщаем в штаб, что поиск завершен, выносим девочку из леса на руках... это, наверное, мое самое сильное впечатление.

Конечно, были в моей практике и печальные случаи. После этого всегда нужно время, чтобы прийти в себя, восстановиться. Это очень тяжело.

- Есть волонтеры, которые после этого уходят из отряда?

— Такие всегда есть. И дело не в трагических случаях. Речь идет об эмоциональном выгорании. У нас есть основной актив людей, которые всегда наготове. Так, заявка о пропавшем человеке может прийти и в два часа ночи. И волонтер встает и едет на поиск. Это, конечно, тяжело. И для него, и для его семьи. Не все могут понять и принять, почему ты не спишь ночами, дежуришь, уезжаешь в леса. Не все могут это выдержать. Поэтому часто волонтеры устают и уходят. Тяжело быть постоянно готовым всем помогать.

- Сколько всего человек у вас работает?

— Наш основной актив — те, кто постоянно выезжают куда-то в течение года — примерно 20 человек. Еще 10 - «инфорги», которые работают из дома с информационной частью. Если пропал ребенок, то может собраться и 100, и 200 человек. Некоторые выезжают только на детей, некоторые - только в лес.

- Когда люди пропадают чаще всего?

— «Лесные» заявки — август, сентябрь, октябрь. Но если не очень грибной год, как, например, этот, то и заявок немного. Однако, сейчас, кажется, сезон начался, поэтому мы, если можно так выразиться, «сидим на чемоданах». Если же говорить о городе, то люди в нем пропадают вне зависимости от сезона. Ну или вот сейчас, например, дети пошли в школу, поучатся там 2-3 недели и начнут сбегать из дома.

- Есть какие-то основные причины, по которым пропадают люди?

— Подростки — это, как правило, «бегунки» - те, кто сбегает из дома. Причем в последнее время они сильно помолодели — теперь есть такие дети и в 9-10 лет. Кроме того, дети могут уйти к кому-то в гости, сесть не на тот автобус. Истории очень разные, каждый поиск всегда индивидуален.

- Почему теряются взрослые?

— Есть такое наблюдение, что если теряется мужчина до 40 лет, то чаще всего он сознательно уходит и не хочет, чтобы его нашли. Поэтому искать таких труднее всего. Вот, например, один мужчина решил начать новую жизнь, уехал в Москву на вахту и никому ничего не сказал. Он считает, что он взрослый и самостоятельный — зачем ему кому-то что-то говорить. А родные переживают, ищут. Но если человек теряется не по своей воле, то, как правило, что-то происходит с его здоровьем. Был такой случай (не в Кирове) — человек пропал, а нашелся через два года. Просто однажды очнулся — и ничего про себя не помнит. Ни имя, ни адрес, ничего. А родные его ищут, переживают...

У нас в городе была похожая ситуация: человек пришел на обед с работы домой, а потом пропал. Ни на работу не вернулся, ни домой. Через два дня его обнаружили в спутанном сознании, на другом конце города. Что-то произошло, и у человека просто выпал из головы кусок памяти. В основном, конечно, это касается бабушек и дедушек. Сегодня бабушка забывает, куда ключ положила, а завтра забудет, где живет. Это непредсказуемо. Поэтому мы проводим очень много профилактической работы с людьми: пожилыми, взрослыми, а главное, с детьми.

- Как она проходит?

— Как правило, это квесты, лекции, мастер-классы. Мы собираем вместе, например, большое количество детей, и они ходят по станциям, где им рассказывают, как не заблудиться в лесу, как не потеряться в городе. Также мы проводим лекции в школах — за прошлый год на них побывали около 6 тысяч детей.

- Вам кто-то помогает финансово в проведении этих мероприятий, в организации поисков?

— Нас никто не спонсирует. Все, что у нас есть, — это куплено либо на собственные средства волонтеров, либо передано нам в дар. Сейчас мы, например, ожидаем три комплекта нового поискового оборудования — также в подарок.

- Какого?

— Навигаторы, рации, фонарики, аккумуляторы, компасы. Это все достаточно дорого. Так, один только навигатор, который мы используем для работы, стоит около 17 тысяч рублей. А еще фонари, рации... То есть мы не можем позволить себе много подобной техники. Денежную помощь мы не принимаем ни в каком виде — ни в руки, ни на расчетный счет. Это принципиальная позиция. Если человек хочет помочь — мы с благодарностью примем оборудование, расходные материалы, топливные карты.

- А бизнес вам как-то помогает?

— Да, сейчас, когда о нас стали больше узнавать, немного начал помогать и бизнес, и отдельные граждане. Очень часто нас спрашивают, чем помочь. Недавно, к примеру, отряду в пользование было передано восемь «УАЗов-Патриотов». И один из них передали в Кировскую область, так как нам много приходится ездить по лесам. Это хорошо, но при этом обслуживание машины полностью легло на нас: топливо, техническое обслуживание, зимние шины. Сейчас, например, идут переговоры с несколькими фирмами — они готовы купить качественную резину для автомобиля. Недавно один из кировских банков подарил нам палатку под штаб, напечатал памятки для детей. Еще одна организация подарила нам цветной принтер для печати ориентировок. Также отряду передали несколько фонариков, жилетов. Приносят скотч, батарейки, бумагу для ориентировок... Здорово, что на нас обращают внимание. Это означает, что мы делаем нужное дело. И хорошо, что люди готовы помогать. Ведь это может коснуться любого человека. Но, конечно, самый главный ресурс, который нам нужен всегда — это люди, поисковики, водители.

- Как много это требует времени?

— Любая свободная минута уходит на поиски. Не помню, когда я последний раз была в отпуске. Если я, например, вижу заявку, и по ней нужен выезд, то едут те, кто в данный момент не работает. А я присоединяюсь по возможности вечером. При этом я, являясь руководителем, отслеживаю ситуацию по каждому поиску. Кроме того, мне могут позвонить на личный телефон, написать сообщение в любые соцсети, мессенджеры и будут ждать ответа.

- Как проходит сам поиск?

— Сначала мы опрашиваем заявителя и узнаем все про человека. Если это, например, бабушка и она дезориентирована, мы выясняем: где она жила раньше, где работала. И если она когда-то, например, жила совсем на другом конце города, то мы посылаем людей туда. Также проводим опросы на центральных улицах, в магазинах, расклеиваем ориентировки по остановкам, опрашиваем людей, проводим работу в Сети.

- Но никакой личной информации в интернете вы никогда не сообщаете?

— Мы не рассказываем никакую личную информацию о потерявшихся людях. Это очень важно. Поиску это не поможет, а люди могут потерять доверие к нам. А доверие заявителей для нас на первом месте.

- Составьте портрет волонтера — кто идет к вам в отряд?

— У нас есть такая отрядная шутка: поисковик - это человек, «больной на голову в нужном месте». Тот, кто не может пройти мимо, когда нужна помощь. Профессии у нас разные, состав семьи разный, возраст тоже. Есть те, кто живет в центре города и те, кто на окраине. Главное не это, а то, что наши волонтеры не могут пройти мимо чужой беды. И если мы, например, видим растерявшуюся бабушку на улице, мы никогда не пройдем мимо, а обязательно спросим, все ли у нее хорошо, не потерялась ли она. Также с ребенком. Мы делаем это, не ожидая ничего взамен. Мы тратим свое время, нервы, сон. Но при этом многие говорят, что когда стали заниматься поисками, у них появилось ощущение полноты жизни, что живешь не зря. И действительно, когда ты находишь человека и понимаешь, что без твоих действий он бы погиб, когда ты за руку приводишь его домой, это ощущение дорогого стоит.

- Что нужно делать, чтобы не потеряться? Какие они — основные правила?

— Это зависит от того, где ты находишься. Но одно правило работает всегда: потерялся — стой. В любой незнакомой ситуации у человека начинается паника. Это нормальная реакция мозга на незнакомую местность. И нужно понимать, что паника пройдет, а глупостей за это время можно наделать немало. Нужно остановиться, осмотреться, позвать того, с кем шел. Это работает и в лесу, и в городе. Если же ты сразу будешь искать выход, побежишь куда-то еще, то можешь заблудиться еще больше. Была у нас одна бабушка в лесу, мы ходили за ней четыре дня. Она была на телефоне и рассказывала, где находится. Мы просили ее оставаться на месте, приходили за ней, а она уходила в новое место, желая, видимо, выбраться из леса самостоятельно. И так несколько суток. А если бы она сидела на месте, мы нашли бы ее за 2-3 часа.

Второе правило — заряженный сотовый телефон. Даже если нет сети, можно отправить смс, которая все равно дойдет.

И еще одно очень важно — яркая одежда облегчает поиски и в лесу и в городе. А то у нас в лес все привыкли надевать что-то темное, старое, «чтоб не жалко»... Если человек по какой -то причине не откликается, его будет очень сложно отыскать в такой одежде.

- А какие-то нанотехнологии вы можете использовать?

— Все, что вы видите в кино, в реальности не существует. Нам часто звонят и спрашивают, можем ли мы определить местоположение человека по телефону. Нет, не можем. Это не разрешено на законодательном уровне. Да и для этого просто нет технических ресурсов. Это возможно только если человек сам разрешил определить свое местоположение, отправив ответ на специальный запрос. И только в исключительных случаях можно сделать подобный запрос через прокуратуру. Или нам говорят: «Ну, пробейте там по своим базам». Но у нас нет никаких баз. Все, что мы делаем — это долгая, вдумчивая, кропотливая работа. Например, если человек пропал у вокзала, мы смотрим расписание поездов в это время, разговариваем с проводниками, просматриваем записи с камер и т.д. И только благодаря этой работе мы находим людей.

- А ваш головной офис может выйти с инициативой о том, чтобы было разрешено отслеживать людей по телефонам?

— Конечно, они уже выходили с этим вопросом на президента страны. И такое распоряжение от него было. Но пока особых сдвигов не наблюдается, это не быстрый процесс — изменение законодательства.

- Как вы сотрудничаете с полицией?

— Прекрасно. В отделе по розыску без вести пропавших работают люди, искренне болеющие за свое дело. У нас ни разу не было ни одного конфликта с полицией. Если что-то не надо делать, чтобы не мешать, мы не делаем. Если мы можем в чем-то помочь — помогаем. Если у нас возникают какие-то затруднения — нам всегда помогают их решить. Плюс волонтерской организации в том, что у нас есть замотивированные люди, прошедшие специальное обучение. Ушла, например, бабушка из какой-нибудь деревни в лес. Об этом заявили в полицию. А там только один участковый на восемь деревень. У него одновременно 8 дел: грабеж, драка, да еще отчет какой-нибудь надо написать. И даже если он бросит это все и пойдет искать бабушку, один в лесу, без оборудования — вряд ли что-то хорошее из этого получится. Поиск людей, пропавших в лесу — это не специфика полиции. И, уж если на то пошло, не специфика МЧС. Они созданы для ликвидации последствий глобальных ЧС: наводнений, пожаров, землетрясений. Но и они нам помогают в меру своих возможностей. На данный момент в России нет специальных организаций, которые могли были бы заниматься этим на профессиональном уровне. Волонтеры же мобильны, мотивированны и обучены.

- Каким вы видите будущее «Лизы Алерт»?

— В идеале каждый житель города или области должен знать, что делать, если он потерялся или у него кто-то пропал. Почему-то некоторые до сих пор ждут трое суток прежде чем подавать заявление. Я не знаю, откуда взялся этот миф. Но этого делать нельзя. Нас с детства учат тому, что делать, если случился пожар или как правильно переходить дорогу. Но никто не рассказывает, что делать, если ты заблудился в лесу. Говорится обычно только про мох, звезды и прочая ерунда, которая давно уже не актуальна и даже опасна. Поэтому нужно, чтобы как можно больше людей прошли обучение по вопросам о том, как искать людей и как не потеряться самим.

Елена Окатьева 

lena.okatieva@yandex.ru

Досье

Александра Александровна Яговкина, региональный представитель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт».

Дата и место рождения: 11 ноября 1977 года, г. Киров.

Образование: Высшее педагогическое.

Карьера: от менеджера по персоналу до бизнес-тренера. Сейчас — учитель биологии.

Увлечения: Поиски.

Любимая литература: Терри Пратчетт, Михаил Булгаков, Туве Янссон, Сергей Козлов, Пэлем Вудхаус.

Любимая музыка: по настроению.

Девиз: Счастье — это не пункт назначения, а способ передвижения.

Справка (вместо от автора)

Поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт» - некоммерческое объединение, состоящее из добровольцев и занимающееся поиском пропавших без вести людей. Идея создания возникла после поисков девочки Лизы Фомкиной, пропавшей в 2010 в лесу под Орехово-Зуево. Слово «алерт» переводится с английского как «сигнал тревоги».