ВТО подложили свинью

Импорт мяса и молока вырос на треть, а закупочные цены внутри страны стали ниже, чем себестоимость молока и мяса российского производства.

Круглый стол.

Участники:
Константин Гозман, гендиректор агрофирмы «Дороничи»
Николай Баранов, директор СХП «Кировское»
Михаил Хазин, президент компании экспертного консультирования «Неокон» (г.Москва)
Сергей Доронин, депутат Госдумы, экс-гендиректор ООО "Абсолют-Агро"
Алексей Котлячков, глава департамента сельского хозяйства и продовольствия Кировской области

Сверху виднее
Федеральные СМИ попытались опубликовать первые — промежуточные — итоги вступления России в ВТО. Согласно им, импорт мяса и молока вырос на треть, а закупочные цены внутри страны стали ниже, чем себестоимость молока и мяса российского производства. Сказать, что сельхозпроизводители пребывают в нервном напряжении — ничего не сказать. Кто-то уже готовится «пойти по миру», а кто-то уверен, что главное — расплатиться с банками, а дальше конкурировать уже можно на равных.

Алексей Котлячков:
Какое бы здесь отношение ни было, это свершившийся факт — Россия вступила в ВТО. А вообще, хочу отметить — чем выше уровень власти, тем ей виднее. Я сам работал в свое время директором сельхозпредприятия — это один уровень видения проблем, я работал главой района — это уже другой уровень видения проблем, стал работать в своей сегодняшней должности — появилось третье понимание. Руководству страны виднее, как ее развивать. Этот вопрос долго обсуждался, более того, на прошлогоднем агрофоруме Владимир Путин заявил, что и сам переживает за процесс интеграции в ВТО.
Уже сейчас регионам с меньшей бюджетной обеспеченностью (куда входит Кировская область) денег на АПК выделяется несколько больше, чем остальным. То есть, «шаги на выравнивание» потихоньку делаются. Более того, в рамках ВТО любому государству разрешается иметь регионы с «неблагоприятными условиями ведения сельского хозяйства» и отдельно осуществлять их поддержку. У нас таких регионов 26, куда входит и Кировская область. И здесь есть намерение государства дополнительно помочь этим регионам.
Но это, конечно, не решает в целом проблему в стране. Мы работаем в рамках правового поля и тех посылов, которые дают руководство страны, губернатор. А именно, в рамках продовольственной доктрины, которая существует у нас в стране, мы должны производить не менее 85% необходимого продовольствия самостоятельно.

Сергей Доронин:
Тем не менее, цифры не врут. К нам в аграрный комитет Госдумы приходит информация из самых разных мест. Действительно, сразу после вступления России в ВТО начался резкий рост импорта. Причем не только мяса, но и молочных продуктов: молока, масла, сыров.
Естественно, всё это сбивает закупочные цены на продукцию отечественного животноводства. Сейчас многие комплексы реально работают в убыток.
Причем потребители стратегически тоже проигрывают. Такая же ситуация была в свое время на рынке элитных семян. Иностранные производители, пользуясь колоссальной господдержкой, несколько лет держали на российском рынке демпинговые цены. А когда наши хозяйства перестали такие семена производить – резко взвинтили их. И в итоге очень быстро вернули себе все потери, да еще и «наварились» за счет российских потребителей.
Это очень распространённая тактика завоевания рынка, и именно ее мы наблюдаем сейчас в животноводстве. Когда российское производство упадет, цены взлетят, и людям в магазинах придется платить втридорога.

Николай Баранов:
Могу подтвердить, что на мясо, в частности, говядину, закупочные цены упали. Буквально месяц назад мы продавали по 160 рублей за кг, сейчас стало 125 рублей. Как вы думаете, ощущается это или нет? При этом, закупочная цена и так была ниже себестоимости (напомню, говядина всегда была убыточным направлением). Переработчики тоже своего рода монополисты — знают, что нам деваться некуда...

Михаил Хазин:
Говорить о сиюсекундных выигрышах и проигрышах от вступления в ВТО — это в принципе неверно. Вступление в ВТО для некоторых стран и для России, в частности, теоретически должно быть проектом стратегическим. Дело в том, что одним из механизмов повышения производительности труда и, тем самым, технологического прогресса является разделение труда, но оно требует увеличения рынков. То есть, производя телегу целиком, можно продавать ее только в своей деревне, а производя лишь колеса, нужно торговать уже намного шире, потому что иначе производство не окупится.
В СССР в конце 80-х годов было 300 млн населения, и почти миллиард насчитывало население социалистического содружества. Но сегодня объем рынка у нас гораздо меньше — порядка 150 млн человек. Так и давайте скажем открыто и прямо: мы не можем себе позволить во всех отраслях технологической независимости, это сегодня невозможно.
Значит, в этой ситуации даже не стратегическая линия, а единственная возможность выжить состоит в чем, чтобы понять, по каким технологическим отраслям нам нужно обязательно сохранить приоритет и стать в них мировыми лидерами. И ВТО нужно нам не для того, чтобы получать прибыль больше той, которую мы имеем сегодня. А для того, чтобы иметь возможность восстановить, а, может быть, и создать новые высокотехнологичные отрасли, с помощью которых мы сможем выйти на мировые рынки.

Дайте срок
Константин Гозман:
Лично я не против вступления в ВТО, просто не до конца понимаю «плюсы» от этого шага, так как о них так никто ничего конкретно и не сказал.
Да, действительно, сейчас хлынуло дешевое мясо из Белоруссии, но все, что нам нужно для здоровой конкуренции — это чтобы фаза возврата кредитов прошла. А для конкуренции у нас есть все: кадры, технологии, знания.
По большому счету, российское свиноводство находится на сегодняшний день в периоде окупаемости инвестиционных проектов. За последнее десятилетие очень большие ресурсы были инвестированы в создание целой отрасли (около 240 млрд рублей). Был сделан огромный прорыв, созданы новейшие, современные, высокотехнологичные мощности. И эта отрасль показала на сегодняшний день реальный результат. Мы действительно увеличили объем производства и значительно продвинулись в обеспечении собственной свининой.
Хочу напомнить, что, когда мы вступали в национальный проект по развитию АПК, нам гарантировали, что на срок окупаемости у нас будут действовать пошлины и квоты, которые наш рынок некоторым образом ограничивают. И мы на сегодняшний день в этой логике жили. Если же цена снизится, это сразу увеличит наш срок окупаемости. Тем самым, удар может быть нанесен по крупнейшим банкам с госучастием – нашим кредиторам. И в конечном счете, это удар по нашему же государству. Если так не случится, и мы проживем этот срок окупаемости, вернув кредиты, то свиноводство в России, повторюсь, станет конкурентной, высокоэффективной отраслью. Мы уже таковой являемся, соперничая по эффективности с западными коллегами.

Сергей Доронин:
Проблема, на самом деле, не в конкурентоспособности отечественных производителей, а в государственной политике поддержки АПК. Мы как-то сели с коллегой одной из соседних стран ЕС и посчитали. Получилось, что объем субсидий на молоко, в расчете на литр, у них выше в 14 раз. А размеры поддержки в расчете на гектар обрабатываемой земли больше уже приблизительно в 100 раз.
Понятно, что на эти средства фермеры в ЕС имеют возможность модернизировать предприятия, внедрять новые технологии. А их российские коллеги вынуждены были эти два десятилетия заниматься, в основном, выживанием. И то, что кое-где на селе в таких условиях появляются модернизированные, современные производства – это, я считаю, подвиг, за который крестьянам в былые годы «Героя Соцтруда» бы дали.

Константин Гозман:
Соглашусь. Что касается модернизации, которое комплекс АПК должен был провести за почти 20 лет переговоров о вступлении в ВТО, то хочу напомнить, что, во-первых, начиная с перестройки, отношение к сельскому хозяйству было совершенно «никакое». АПК был загублен до «нуля». Что-то делать для отрасли начали только в начале 2000-х годов, но, тем не менее, уровень поддержки все равно кратно отличался в меньшую сторону — возьмите для сравнения хоть уровень поддержки на гектар, центнер или литр.
Во-вторых, чтобы окупить инвестиционные проекты, не хватит 20 лет. Например, в Европе инвестиционные кредиты равны 25 годам...

Михаил Хазин:
Даже если мы будем терять по $10 млрд в год, но будем уверены, что лет через пять сможем восстановить эту схему — при том, что часть отраслей, может быть, придется «сдать», — тогда и только тогда эта игра (вступление в ВТО — ред.) стоит свеч. Если же мы этого сделать не сможем, тогда единственный вариант — «закрываться» и ждать, когда развалится вся мировая система. Потому что в текущих условиях мы ничего восстановить не сможем, но попадем в ситуацию, когда каждому будут выдавать в день щепотку риса. Это объективная ситуация, а сохранятся только несколько ключевых военных технологий.
По этой причине главная задача, которая стоит по теме ВТО, это не оценка текущих выгод, а то, какие отрасли мирового уровня мы хотим иметь через 5-7 лет. И до тех пор, пока МЭРТ не сформулировало, какие это отрасли, и как именно оно их будет развивать, вступление в ВТО есть преступление. Но ответ на эти вопросы, именно на эти, эта тема — табу для правительства. И вот это — главная проблема, а не какие-то оценки.

Ради жизни на селе
Сергей Доронин:
Вообще, не государство, а сами предприятия должны решать – что им выгодно производить, как продавать, и т.д. И никто им здесь указывать не должен.
Но есть отрасли, без которых российское государство просто не может существовать. Это, например, все, что связано с обороной. А значит, нужны авиастроение, атомная промышленность и т.д.
И конечно, в списке таких отраслей на одном из главных мест стоит агропромышленный комплекс. Во-первых, потому, что существует понятие продовольственной безопасности. И если мы не будем производить достаточное количество продуктов питания, то очень скоро нам придется платить за импорт в разы дороже. Ведь мировые продовольственные цены растут.
А во-вторых, на селе живут примерно 40 млн россиян. Только в Кировской области это около 340 тысяч человек. Понятно, что их жизнь, прямо или косвенно, зависит от состояния АПК. И государство просто не вправе бросать этих людей на произвол судьбы. Оно обязано сельскому хозяйству помогать. В конечном счете эта политика принесет выгоду всем: и крестьянам, и потребителям.

Николай Баранов:
Совершенно непонятно, что мы, аграрии, можем в этой ситуации сделать. Пока все рассуждают, закупочные цены продолжают падать. Если цена упадет не только на мясо, но еще и на молоко, то это будет просто Конец с большой буквы.

Алексей Котлячков:
Скачки цен всегда были. Нельзя напрямую связывать их и поток дешевого мяса. Государство все равно будет регулировать эти потоки, так или иначе. Именно регион здесь ничего не может сделать. А какие конкретно меры будут приняты — это мы увидим в ближайшем будущем.

Светлана Муравьева
murraviova@yandex.ru