Вятка реалиста

Крайне любопытно иногда бывает заглянуть в библиотеку. Особенно в краеведческий отдел Герценки. А там отыскать какой-нибудь томик альманаха «Герценка: вятские записки». Например, третий, где опубликованы воспоминания уроженца г. Орлова ученого-агронома Вячеслава Юферева (подготовил к публикации В.Д.Сергеев). В 1950-х годах, составляя свои записи, Вячеслав Иванович вспоминал жизнь в Вятке конца ХIХ века, годы, проведенные в реальном училище.

 

Маленькие солдатики

«…Первым делом, как только выяснилось, что меня приняли в училище, мне сшили форму. Ношение формы как в реальном училище, так и в гимназии было обязательным… Полагалось иметь для обихода тужурку из черного сукна или шевиота, подпоясанную кожаным широким поясом с медной бляхой, такие же брюки навыпуск. Парадная форма — черный однобортный мундир со стоячим воротником и массой медных пуговиц. Форменная фуражка с желтым кантом и прицепленным спереди медным знаком из двух переплетенных листьев с буквами «РУ» посередине. Пальто также из черного материала офицерского покроя со складкой и хлястиком на спине, пуговицы медные… Обязательной принадлежностью формы, когда ученик шел в школу, был ранец для книг за плечами, кожаный с волосистой поверхностью. Боже упаси было прийти в школу с ранцем под мышкой: влетит, что и не возрадуешься. Гимназисты, в отличие от реалистов, были одеты в серое со светлыми пуговицами. Вот такие маленькие солдатики и шагали по городу. В детстве нам это нравилось. Не какие-нибудь обыкновенные ребята, а реалисты…

…При поступлении нас было в первом классе человек тридцать. Но из этого количества дошло до седьмого выпускного класса всего пятнадцать… Отставшие от нас товарищи или задерживались в классах или совсем покидали училище, главным образом, по неуспеваемости. Некоторые перешли в другие учебные заведения, в частности, в военные. Некоторые бросали совсем учение.  

…Учение мое шло успешно. Особенно блестящих успехов я не показывал, но и не плелся где-нибудь в задах с неуспевающими учениками».

 

Летом — в сад, зимой — на каток

«…Как я проводил в Вятке свободное от занятий время?

Вятка была в то время довольно глухим провинциальным городом. Численность населения достигала всего лишь 25 тысяч человек. Железной дорогой с центрами не была еще соединена. Иногда приезжали театральные группы и давали представления в довольно жалком деревянном театре, освещенном керосиновыми лампами. Ничего замечательного в городе не было за исключением Александровского сада на высоком крутом берегу р. Вятки, загородного парка и весьма красивого Александро-Невского собора, построенного по проекту архитектора Витберга.

Летом я частенько выходил гулять в Александровский сад. Отсюда открывался вид на реку и на другой низменный берег. Окрестности видны были километров на пять. Внизу у подножия крутого берега стояли пароходные пристани, различные барки. На другом берегу реки раскинулось село Дымково. Оно прежде славилось выделкой своеобразных глиняных и гипсовых игрушек. Вятская игрушка была широко известна. По ту и другую сторону села расстилался хвойный лес.

 

Кататься на реке на лодке не приходилось. Во-первых, лодки своей не было, а, во-вторых, на реке Вятке было как-то неуютно.

Ходил иногда в загородный парк. Он был расположен километрах в двух от города. Лес здесь был еловый. Площадь занимал в несколько гектаров. Там меня однажды чуть не подстрелили. Какие-то парни практиковались, стреляя из револьвера. Пуля провизжала у меня у самого уха.

Зимой — каток. Он помещался посредине города в логу, так что был защищен от ветра. Каток был большой и поддерживался в хорошем состоянии. Пообедав, я почти ежедневно стремился туда. Приходил кататься и Отрыганьев. На катке нам удалось познакомиться с какой-то учительницей. Взявши за руки с той и другой стороны, мы усердно таскали ее по катку.

Когда катка еще не было, мы, как только подстывал лед, ходили кататься за город на какой-то пруд, и вот тут-то меня подстерегла беда. Я уже кончал кататься и разогнался, чтобы подкатиться к берегу, а уже смеркалось, и я, не разглядев, попал в проталину. Правда, тут было мелко, но тем не менее я промочил ноги. До города было километра полтора, а стоял довольно сильный мороз, и ноги мои, пока я бежал до дому, порядком промерзли…»

 

Жизнь Хорошавиных

«...Теперь я должен рассказать о семье Хорошавиных, где я прожил полных семь лет учения в реальном училище. Семья состояла из Ивана Павловича, его жены Юлии Аполлоновны, сестры Ивана Павловича — Августы Павловны и двух детей — старшей Зои и младшего Юрия…

Иван Павлович уже довольно пожилой, несколько грузный человек, работал в губернской земской управе в качестве губернского агента страхования. Он отличался спокойным, уравновешенным характером… Жизнь он вел самую размеренную — утром служба. Придя домой, он облачался в старенький халат, обедал, потом на полчасика – на часик ложился на боковую отдыхать. Иногда выходил прогуляться, после вечернего чая зачастую музицировал со своей женой… Другой страстью Ивана Павловича помимо музыки было уженье рыбы. Он имел раскладные бамбуковые удилища разных сортов с катушками для навертывания лесы и раскрашенными поплавками. В Вятке заниматься этим делом было очень трудно, до реки далеко, да и на реке тесно от пароходов, лодок, плотов, парома. Поэтому Иван Павлович удил только на мельнице, куда он выезжал летом на время отпуска…

Юлия Аполлоновна в то время, кода я жил у них, была уже женщиной средних лет, сохранившей тем не менее женственность и изящество… Зоя была не намного старше меня. В это время она училась в женской гимназии. Это была простая девушка с ровным спокойным характером… Юрий был моложе меня лет на семь. Я уже кончал реальное училище, а он только поступал в первый класс…

 

Хорошавины жили довольно замкнутой жизнью, интересами своей семьи... Гости бывали редко. Приходили старенькие брат с сестрой, богатые люди, владевшие большим каменным домом на одной из главных улиц Вятки. Когда приходили эти гости, меня посылали в колбасную Смолянинова купить фунт чайной колбасы. Мне за эти труды отрезался кусочек этой колбасы. Ну и колбасная же была — каких колбас там только не было — и копченых, и вареных, окороков и рулетов разных. Все они так вкусно пахли, и есть их было совершенно безбоязненно, не отравишься…

В первые годы моего пребывания в училище Хорошавины жили на Преображенской улице кварталов за восемь от школы, поэтому мне приходилось вставать по утрам рано, чтобы успеть собраться и напиться чаю. У меня был обычай наливать чаю в стакан только на три четверти. Остальное доливалось молоком... Это было питательно и чай не горячий. К чаю подавался большой ломоть мягкого вкусного ситного белого хлеба.

 

Пили чай, конечно, вприкуску. В училище жена одного из сторожей пекла вкусные мясные пирожки, но я редко имел возможность покупать их, хотя они и стоили дешево, не было денег. Поэтому домой после пяти-шести уроков я возвращался голодный, как волк…

В семействе было принято заготавливать на зиму несколько пудов репы, репа эта сваливалась в подвале и предназначалась для нас, молодежи, обладавшей немалым аппетитом. Бывало, вечером сидишь за уроками и захочешь есть, спускаешься в подвал и приносишь оттуда две-три репы. Они за зиму одрябнут и даже прорастут, но ничего, с хлебом и с солью съедаются с удовольствием…».

 

Подготовила Мария Петухова

petuhova.mv@gmail.com

По материалам В.Д. Сергеева